Король Яков II Стюарт и становление движения якобитов (1685–1701)

Учитывая особенности шотландских письменных источников данного времени, которые были ориентированы на лиц, прекрасно осведомленных в области местной географии и топонимики, сложно переоценить значение картографических источников. Источники данного вида являются особенно ценными ввиду отсутствия доступных современных карт, которые бы детально отражали географию Шотландии в целом и отдельных ее регионов. Кроме того, карты конца XVII в. позволяют установить административное деление страны того времени[217]. Особую ценность представляет карта «Tearte Scotiae», созданная Дж. Слезарем и снабженная его гравюрами с видами Шотландии[218].

Таким образом, даже краткий обзор источников по истории правления Якова II и раннему якобитизму показывает, что последние отличаются необычайным разнообразием и многочисленностью. В целом, представленная источниковая база позволяет на различных уровнях осветить политическую борьбу в Англии, Шотландии и Ирландии в конце XVII — начале XVIII вв.

Глава 2.

Правление Якова II Стюарта в 1685–1688 гг.

§ 1. Приход Якова II к власти. В поисках опоры монархии

Яков II Стюарт (1633–1701) был третьим по старшинству сыном британского короля Карла I Стюарта (правил в 1625–1649 гг.). Сразу после рождения Якову в Англии был присвоен титул герцога Йорка, а в Шотландии — герцога Олбани[219]. Яков II был, пожалуй, одной из самых противоречивых и неоднозначных фигур, когда-либо восседавших на британском престоле. Он был раздражительным и скрытным, но в то же время волевым и решительным. Короля отличали строгость к себе и окружающим, «твердость и постоянство в решениях», пунктуальность, а также — проницательность и коварство[220]. Хотя Яков II не принадлежал к ордену иезуитов и не получал образования в их учебных заведениях, многие современники отмечали, что британский король был весьма близок по духу членам данного ордена[221]. Он был твердым в своих убеждениях, но, по признанию своего ближайшего окружения — плохим оратором. По свидетельству неизвестного современника из ближайшего окружения короля «его речь не была в той же мере изящна, сколь она была рассудительна и тверда»[222]

. Тот же автор отмечал, что он был «чрезвычайно нервным», но в то же время — «физически сильным», а «его характер был горячим и холеричным»[223].

Яков II считал себя, прежде всего, англичанином, но отличался характерным для шотландцев упорством и хитростью, был чужд английской чопорности, прост в общении и легко доступен для подданных[224]. В зрелые годы (особенно после второй женитьбы) Яков II, ведший в молодости весьма разгульный образ жизни, стал известен глубоким аскетизмом, что отличало его от большинства венценосных особ того времени. Один из современников отмечал, что Яков II «был в течение всей своей жизни великим врагом алкоголя, развлечений и вообще всех приятных форм время препровождений, отвлекающих от дел»[225]. Любимым развлечением Якова II была охота, к которой король оставался пристрастным с юных лет до старости[226]

.

Примечательно, что первым действием Якова II после восшествия на престол стало введение строгих правил при королевском дворе, положивших конец распутству, царившему при Карле II[227]. В то же время, согласно замечанию Дж. Ивлина, при вступлении на престол Яков II заявил, что «постарается следовать примеру своего предшественника в его милосердии и доброте к своим подданным»[228]. Поль де Баррийон, касаясь восшествия Якова II на престол сообщает, что новый король обещал «использовать власть, данную ему Богом, только чтобы охранять законы Англии, и не предпримет ничего, что могло бы угрожать безопасности и сохранению протестантской веры»[229].

Помощник государственного секретаря эмигрантского правительства Якова II Дэвид Нэрн отмечал, что король был человеком «святой жизни»[230]. Иначе короля характеризовал Г. Бэрнет, говоря о его «бесславном и неудачном правлении, которое началось столь славно, но было скверно руководимо, и было столь плохо организовано, что осуществились самые скверные опасения…, и в итоге оно вылилось в худшую катастрофу, которая только была в истории»[231].