Король холопов

Как мы уже выше упомянули, Казимир задумал прорыть канал между Боснией и Краковом, где несколько тысяч рабочих рук могли применить свой труд. Среди этой толпы был заведен строгий порядок, как в муравейнике.

Вблизи мест, где проводились работы, Казимир велел поставить шалаши и палатки, наскоро устроили хлебопекарни и бани... И в течение короткого промежутка времени кругом образовались небольшие поселки.

Король с радостью осматривал произведенные работы, глядя на всю эту толпу, пристроенную благодаря ему, он забывал о всех своих заботах, и эта картина вознаграждала его за все пережитые огорчения... На устах его блуждала улыбка, а глаза с любовью смотрели на всех этих тружеников. Иногда из толпы появлялся человек в разорванной одежде и смело подходил к Казимиру с какой-нибудь просьбой, уверенный в том, что король его не обидит. Руководителям работ было приказано не лишать бедняков доступа к королю. И вот однажды из толпы вышел сильно похудевший человек, воткнул заступ в землю, медленно приблизился к Казимиру и отвесил ему низкий поклон. Черты его лица показались королю знакомыми.

Видно было, что это был когда-то крепкий и здоровый человек, который перенес много страданий, но силы его не надломлены, и жизненные невзгоды его только закалили. Бледный, пожелтевший, высохший, преждевременно состарившийся, он и теперь еще был силен... Лета не согнули его спины, руки, покрытые мозолями, не дрожали, голова гордо сидела на плечах, но в глазах выражалась глубокая печаль... Одежда на нем была потрепанная, вытертая, толстая рубашка вся в заплатах, кафтан дырявый, шапка от солнца выцветшая, но и в этом нищенском наряде у него был непринужденный вид, и он так смело подошел к королю, словно был в шелку и золоте.

- Ты ко мне? - ласково спросил Казимир.

- К тебе, мой король, - с поклоном ответил мужик, разглядывая Казимира. - Давно я не видел нашего короля, а хорошо его помню!

Говоря это, он вздохнул.

- Мой бедный отец удостоился счастья принимать вас в своем деле, а мать и сестра прислуживали вам... Тогда были лучшие времена... Было хоть чем угостить такого пана, а теперь...

- Так ты из Прондника? - спросил Казимир, припомнив Вядуха.

- Да, мой король... но теперь я уже там не живу... и никого из моих там нет, - медленно проговорил мужик. - Отца убил Неоржа, когда он возвращался из Вислицы... мать вскоре после него умерла... а мне не повезло... Пришла болезнь, забрала у меня близких... я остался один...

Опустив голову, он продолжал:

- Неурожай, голод... скот пропал, хата сгорела... мне ничего другого не осталось, как пойти в свет и искать хлеба. Никто меня не пожалел, и я уже боялся, что умру где-нибудь под забором, но вдруг раздался твой призыв к работе. Я взялся за заступ и, благодаря твоей милости, нашел работу и кусок хлеба. Да вознаградит тебя за это Господь! Если бы ты не сжалился над нами, то не я один, а тысячи людей погибли бы от голода...

Король молча и в задумчивости выслушал эту краткую повесть исстрадавшегося человека.

- Напрасно ты не обратился ко мне, - сказал Казимир. - Я ел хлеб твоего отца и отблагодарил бы сына...

Мужик покачал головой. Язык у него был такой же острый, как и у отца...

- При всем вашем желании, - проговорил он с грустной улыбкой, - вы не могли бы помочь всем и облегчить все бедствия... Не я один остался без куска хлеба. Ты окружен рыцарями и придворными панами, а бедному трудно было бы попасть к тебе.

Но ведь у меня для всех дверь открыта! - воскликнул король.

- Так-то оно так, - ответил мужик, - но при всех дверях стоит стража и в разорванной свитке не пропускает.

- А что же сталось с твоей землей и имуществом? - спросил Казимир.

- Все сгорело, а землю Неоржа отдал кому-то из своих.

Тряхнув головой, селянин продолжал:

- Да и я туда уж возвратиться не мог бы. Все напоминало бы об умерших и о хорошем прошлом, и я не выдержал бы от боли.

Казимир повернулся в сторону чиновника, стоявшего позади него и, сделав ему знак записать его слова, проговорил:

- Я прикажу отвести тебе другую землю, и из королевской сокровищницы тебе выдадут вспомоществование. Не надо поддаваться отчаянию, ты еще не стар, сумеешь работать и стать на ноги.

Указав ему на приблизившегося чиновника, Казимир прибавил:

- Обратись к нему, и он тебе устроит, согласно моему приказанию. У тебя впереди еще достаточно времени, чтобы свить себе гнездо, пока не наступила старость.

Сын Вядуха молча склонился к ногам короля, поцеловал их и удалился. Подобные разговоры и благодеяния со стороны Казимира часто бывали, и почти ежедневно он награждал бездомных землей и выдавал им деньги на обзаведение хозяйством.

Рыцари и дворяне, бывшие свидетелями таких поступков Казимира, вместо того, чтобы проникнуться уважением к нему, начинали его ненавидеть. Наказание Борковича, о преступлениях которого забыли, а помнили лишь о его жестокой смерти, тоже способствовало усилению их нерасположения к королю.