Король медвежатников

Перед началом казни палачу полагалось продемонстрировать свое мастерство, и, подбросив топор высоко вверх, он ловко поймал его одной рукой. Затем выбросил топор из-за спины. Крутанувшись в воздухе несколько раз, топор был с ловкостью подхвачен им. Заплечных дел мастер, не зная устали, метал топор попеременно то правой, то левой рукой и, рискуя поранить собственные конечности, ловко подхватывал его у самого настила. А когда интерес собравшихся был разогрет, он с ожиданием посмотрел на епископа Марка, сидевшего неподалеку в торжественной фиолетовой сутане. Место для епископа было выбрано не самое удачное, Марк сидел как раз против солнца, без конца щурился и прикрывал ладонью глаза, наблюдая за происходящим.

Палач терпеливо ожидал, когда рука святейшего упадет вниз. Вот тогда можно будет подвести обреченного на казнь к колоде и показать свое мастерство. Но рука епископа, застыв у самого лба, не желала падать.

— Я хочу увидеть «Мадонну», — явственно произнес граф.

Люди, стоявшие у подноса, переглянулись. У графа явно началось помутнение рассудка. С обреченными на смерть подобное происходит нередко.

Епископ молчал.

— Ты мне обещал! — в гневе воскликнул Джулио.

Рука его преосвященства слегка приподнялась. Палач насторожился — совсем не похоже, что это было разрешение на казнь. Но на всякий случай он придвинулся к колоде и поудобнее ухватился за топор.

Епископ сделал протестующий знак кистью. Значит, графу умирать еще рановато. А на помост, легко взбежав по лестнице, взошел худенький монах, держа какую-то картину. Вытянув шею, палач увидел из-за плеча монаха Мадонну, в красивых тонких руках она держала младенца.

— Правда, она хороша? — посмотрел граф на удивленного палача.

Епископ опустил руку, и палач, потеряв интерес к полотну, слегка подтолкнул графа к колоде. Почти год он служил палачом, за это время достаточно успел узнать людей, причем с неожиданной стороны, с какой суждено заглянуть немногим из смертных. Поначалу его удивляло полнейшее безразличие приговоренных к собственной судьбе. Укладывая голову на окровавленную колоду, они напоминали безмозглых куриц, что подставляют шею под хозяйский нож. Но потом он вдруг понял, что приговоренные уже давно смирились с незавидной участью и ждут кончины как освобождения от мучений.

Граф Мазарин повел себя по-иному. Приблизившись к колоде, он с брезгливостью посмотрел на окровавленный срез. Краем рубахи он вытер шершавый неровный срез, словно опасался испачкаться, и, посмотрев на палача, потребовал:

— Рубаху мне убери. Кровью зальешь!

Палач отложил топор в сторонку и, взяв ворот рубахи графа обеими руками, дернул его, обнажив мускулистое тело.

— Тебя так устроит?

— Да, — коротко отвечал граф, положив голову на колоду, и тотчас почувствовал, как мелкие неприятные занозы впились в щеку.

Примерившись, палач сделал широкий замах и обрушил топор на подставленную шею. Раздался глухой удар — на помост скатилась буйная голова графа. Палач поднял ее за волосы и показал на четыре стороны.

Глава 10 Остыньте, мой друг, я не ваша!

Позади, за океаном, Америка. Впереди — Россия, точнее, Одесса. Через неделю Георгий Чернопятов был на месте. Добравшись до Молдаванки, он разыскал обувную мастерскую, над дверью которой висела восторженная вывеска: «Господа — штиблеты!»

В небольшой каморке с сапожным молоточком в руках на низеньком стульчике сидел тучный неопрятный мужчина лет сорока пяти, и Чернопятов всерьез засомневался: не ошибся ли он адресом?

— Вы хотели поставить подковки? — посмотрел сапожник на башмаки Чернопятова. — Уверяю вас, у нас самые лучшие подковки во всей империи! Вы пришли туда, куда надо!

Лицо его выглядело вполне серьезным, похоже, что он не издевался. Придется его разочаровать.

— Я, собственно, вот по какому делу, — как бы случайно Георгий Чернопятов сцепил указательные пальцы. Посвященный человек должен сразу заметить этот жест.

— Господи, — просиял сапожник во всю свою широкую физиономию, — мы вас ждали еще три дня назад. У вас все в порядке? — участливо поинтересовался он.

— Да, — коротко отвечал Чернопятов. — Вот, возьмите это письмо, в нем я все объяснил, — протянул он запечатанный конверт. — Мне известно, что такое конспирация… Но все-таки я хотел бы переговорить с ним лично. Вы должны мне верить!

— Хорошо, — удовлетворенно протянул толстяк, забирая конверт. — Я передам вашу просьбу. А вот это вам, — передал он конверт поменьше, — здесь все написано, и постарайтесь не отходить от инструкций.

— Мне не сложно будет сделать это.

— Но сначала вам нужно добраться до Москвы.

— Доберусь, документы у меня в порядке.

Толстяк слабо улыбнулся:

— Мы очень надеемся на это.