Король медвежатников

Равнодушным взглядом он скользнул по китайским вазам, по старинным золоченым канделябрам и уверенно прошел в комнату. Чего ради размениваться на мелочовку, когда всего лишь в нескольких шагах его ожидают настоящие сокровища?

— Они вот в этой комнате… Боже…

На полу, у стены, лежал мужчина лет тридцати — тридцати пяти. На гладком, без единой морщины лбу — аккуратная небольшая дырочка, вокруг которой багровыми разводами запеклась кровь.

— Оставьте его, — услышал Чернопятов голос Михаила Архиповича, — ему теперь уже ничего не поможет.

— Что вы такое говорите, — взвизгнул Чернопятов. — Нужно вызвать полицию!

— Вы что, сдурели, что ли, милейший, или только притворяетесь? — повысил голос Михаил Архипович. — Какая, к черту, полиция? Где камни? Ну?!

Чернопятов сделал два нерешительных шага к несгораемому шкафу и, повернувшись, сказал:

— Саквояж был в этом шкафу. В нем камни.

— У вас имеется ключ от этого шкафа?

— Да, но…

Михаил Архипович плотоядно улыбнулся:

— Никаких «но», милейший, если не желаете прилечь с пулей в башке рядом со своим знакомым.

— Возьмите, — после некоторых колебаний сказал Чернопятов, стараясь не смотреть на распластанное на полу тело.

— Да дайте же сюда наконец! — Михаил Архипович резко вырвал ключ. Пальцы его заметно подрагивали. — Боже мой, неужели пришли… Почему же ко мне все приходит с таким запозданием… Если бы хотя бы на несколько дней раньше! Да что же это такое, — не мог попасть он ключом в замочную скважину. — Ага, вот!

Дверца распахнулась с мягким скрипом. Глубина шкафа показала неприятное нутро, выкрашенное в ярко-красный цвет. На полке стоял обыкновенный потертый саквояж, каким обычно пользуются земские врачи. Здесь же, на одной из полок, упакованная в тугую холщовую трубку, лежала картина.

Губы у Михаила Архиповича заметно подрагивали, — он как будто постарел на два десятка лет. Он вытащил картину, положил ее на стол. Взяв саквояж, щелкнул замком и решительно раскрыл. Саквояж был заполнен маленькими бархатными коробочками. Сколько же их здесь? Три десятка? Четыре? А может быть, полсотни? На дне несколько тугих мешочков. Один из них был слегка надорван, и через прореху разноцветным ручейком сбежали камушки. Белые, красные, синие, они, смешавшись между собой, полыхали всеми цветами радуги. Все трое, завороженные зрелищем, на мгновение позабыли о покойнике, лежавшем всего лишь в нескольких метрах от шкафа, и, казалось, даже о том, для чего пришли сюда.

Свет лампы достиг дна саквояжа и, отражаясь от многочисленных граней, разбивался на тысячи лучей. Зарывшись ромбическими гранями в прозрачные камушки, блестел синий сапфир. Кадык Михаила Архиповича невольно дернулся при мысли о том, сколько может стоить этот камень! А что тогда говорить о тех прозрачных камушках, которыми выстлано все дно саквояжа. Расфасованные в маленькие холщовые мешочки, они колюче торчали, стараясь прорвать ткань. Не удержавшись, Михаил Архипович взял горстку камней. С минуту он молчал, перекатывая камешки пальцами. А потом неожиданно с силой швырнул их в стену.

— Это обыкновенное стекло! — рявкнул он в ярости. — Где бриллианты?!

— Я ничего не знаю, — попятился в страхе Чернопятов. — Именно эти камни я взял в банке.

Михаил Архипович взял следующий мешочек. Толстые, поросшие короткими и жесткими волосами пальцы проворно расшнуровали горловину и уверенно ссыпали на стол блестящие разноцветные камушки. С минуту он рылся в искрящейся горке, разглядывая камни на свет, а потом рассерженно смахнул их на пол.

— Где драгоценности, я тебя спрашиваю?! — взревел Михаил Архипович, уставившись в перепуганное лицо Чернопятова. — Может, их подменил твой знакомый? — махнул он рукой на покойника. — А картина у тебя такая же фальшивая, как и камушки? Ну?! — Пальцы Михаила Архиповича вцепились в горло Чернопятова. — Когда ты их подменил?! Говори!

Франт с ухоженными усиками стоял в шаге от Чернопятова. Правая рука, как и прежде, пряталась в кармане. Он с интересом наблюдал за тем, как блестящие камушки, скатившись со стола, с мелким шорохом рассыпались по полу. Ухватившись за край стола, Чернопятов резко оторвал его от пола и, развернувшись, ударил углом в пах франту. Георгий заметил его расширенные глаза, едва не выскочившие из орбит. Франт сделал несколько неровных шажков, а потом, ткнувшись лбом в угол, стал медленно сползать на пол, кривясь от боли. Михаил Архипович поднял руки и медленно попятился:

— Не балуй, не балуй!

Ноги его зацепились за ковер, и он тяжело осел на пол.

Георгий схватил с полки картину и рванулся к двери. Через парадный выход не проскочить — там извозчик. Вот кто настоящий убивец! Выскочив в коридор, Чернопятов устремился к узкой двери, она вела к черному ходу, выходящему на смежную улицу.

Оглянувшись на миг, Чернопятов успел заметить, что франт, согнувшись, вывалился в коридор.

Стараясь не споткнуться о нагромождения разного барахла на лестнице черного хода, Чернопятов, грохоча каблуками по ступеням, быстро спускался вниз. Темно. Можно оступиться.