Король мертвецов (СИ)

— Да-да, охотник, — покивал я. — Но суть сейчас даже не в этом. А суть в том, что я — хозяин этой деревни, граф Владимир Всеволодович Давыдов. Слыхал о таком?

— Как не слыхать… — оробел, наконец, пацан.

— Тебя как звать?

— Гошкой.

— Это Егор, что ли?

— Вестимо, Егор.

— Хм. Путаница получается. Ладно, будешь Гошкой, так проще. Дело такое, Гошка. Дошли до меня смутные слухи, что имеется у вас кобыла…

— Тварь, что ли? — перебил Гошка, мигом растеряв весь пиетет. — А то ж! Имеется, окаянная! Убивать будете?

— Эм… Ну, чего ж сразу так радикально-то. Посмотрю для начала.

— Это запросто. Она тут где-то ходит, айда поищем.

— В смысле, «тут где-то»? Она не на привязи? Смотрит кто за ней?

— Ха! За такой присмотришь. Привязь она рвёт. Из конюшни выламывается. Двери ногами — на! — и вылетают! Петро, кузнец, её поймать пытался — так она его зубищами хвать! Дарина потом нитками зашивала, вот такенная рана! И болел ещё неделю. А подковать её пытались — так она вовсе Мишке копытом башку чуть не пробила, три дня лежал, как дурак, слова сказать не мог. Потом ничего, очухался вроде.

— И что, она у вас просто так ходит? Бесхозная?

— Знамо дело! То вокруг деревни, то по деревне. Ходит, будто догляд ведёт. Жуть такая. На ночь запираемся, потому как случай был. Легли хозяева спать, это Фадей с Томкой своей. А просыпаются от звуков. Встают — мать честная! — стоит это чудище, башку в окно просунула и блины со стола жрёт! Томка на неё со скалкой, а та зыркнула на неё глазами светящимися и матом.

— Матом?

— Как есть, по матери послала. Томка так и села, где стояла. А кобыла блины сожрала и ушла. И ещё кучу им во дворе навалила.

Шагая рядом с Гошкой, я ощущал, как у меня в голове происходят какие-то необратимые разрушительные процессы. Гибнут, гибнут безвозвратно с такими трудом и любовью выпестованные нейроны! Что за дичь мне тут втирают? Да я под «кислотой» бы такого не выдумал!

— Где вы её взяли-то вообще?

— Знамо дело — из лесу привели! Жеребёнком. Нормальная была, покуда в силу не вошла. А там как давай исполнять — страх господень! Наши уж, грешным делом, истребить её пытались…

Тут Гошка осёкся, замолчал и, втянув голову в плечи, покосился на меня.

— Чего ты? А, что кобыла — хозяйская?

— Вестимо…

— Не парься, я наказывать не любитель. Да и вообще, тогда ж ещё не я хозяином был.

— То да…

— Ну, и чем истребление закончилось?

— Да ничем! Распинала она всех. У Хомы ружжо есть, так он в неё стрелял, и попал даже. А она ему подошла — и копытом по причинному месту. Тот ружжо выронил, она копытом его хрясь — и пополам.

— Хому?

— Ружжо! Хому не тронула боле. Но ему хватило, баба его с тех пор тоскует и по ночам к Остапу бегает, а Хома тож тоскует и самогонку глушит.

Экие подростки в деревнях развитые, всё знают. Только слова «коитус» не знает, наверное. Удивится.

— Вона она! — крикнул Гошка показав пальцем. — Злодействует!

И я увидел кобылу.

Н-да… Чёрная, как смерть, она стояла перед какой-то постройкой и долбила в закрытую дверь передним копытом.

— Это она в курятник ломится, — понизив голос, объяснил Гошка. — Сейчас дверь выбьет, сука такая, и яиц нажрётся. А может, и куру тоже съест. Яйца любит — спасу нет. И насрёт всенепременно, мол, вот вам. Не любит она нас.

Кобыла была на глаз несколько крупнее, чем полагалось стандартной. Грива нечёсанная, спутанная, длинная и придавала ей залихватский, панковский вид. Никакой оснастки, вроде седла и прочих глупостей, разумеется, не было. Зато какие мускулы перекатывались под шкурой, мать-перемать! Это ж не лошадь, это — Арнольд Шварценеггер в лошадином воплощении.

— Убивать будете? — с надеждой спросил Гошка.

— Экий ты кровожадный. Для начала проверим на тварность. Отойди-ка подальше.

— Но…

— Ты крепостной?

— Знамо дело!

— Вот и слушай, что барин приказал: отойди подальше. Вон туда, к тому кусту отойди и там стой, пока не позову. Бегом марш!

Правильный тон — девяносто процентов управленческой деятельности. Гошку как ветром сдуло. А я носком сапога вычертил на земле Знак, которым давненько не пользовался — банальный охотничий Манок.

У меня он был раскачан до второго уровня, и я полагал, что этого хватит. Ранг позволял апнуться до третьего, и родий, разумеется, хватало. Но на третьем, согласно справочнику, Манок начинал призывать высокоуровневых тварей. Я же сильно сомневался в том, что кобыла если и тварь, то высокоуровневая. Максимум — среднеуровневая. Высокоуровневая уже бы выпилила всю деревню или свалила. А эта ходит кругами и кормится помалу. Как волкодлак какой.

Я вообще полагал, что местные перетрухнули на ровном месте. Притащили дикую лошадь из леса, вот та и исполняет. Может, объезжать никто не умеет, или смелости на это не хватает. А то, что она якобы от пули не подохла — так то вообще фигня. Скорее всего, Хома промазал, только и всего.

Передо мной вспыхнуло зелёное пламя. Я внимательно смотрел на кобылу. Та нанесла двери ещё три удара, и вдруг повернулась. У меня ёкнуло сердце. Неужто на Манок пойдёт?!