Полынская Галина

Король ветра

ГАЛИНА ПОЛЫНСКАЯ

КОРОЛЬ ВЕТРА

Мамочке и бабушке, с безграничной любовью и уважением, я посвящаю эту книженцию!

Глава первая

Первая лошадь в моей жизни появилась у меня в четырнадцать лет. Однажды утром отец привез маленького пони двухлетку. Пони был коричневым и плюшевым, как игрушечный медвежонок, с длинной растрепанной челкой и крутым нравом. Крошка-лошадка, скорее всего, была твердо уверена, что в её жилах течет дикая кровь арабских скакунов, и он вытворял все, на что мог быть способен норовистый конь: брыкался, кусался, становился на дыбы в самую настоящую "свечку", носился по лужайке так, что из-под его копыт летели комья земли вместе с аккуратно подстриженной травкой; он фыркал, похрапывал и даже пытался бодаться. Я с удивлением наблюдала за этим светопреставлением из окна дома - насколько я знала, пони мирные, флегматичные существа.

Вскоре крошка немного подустал и остановился, не выпуская, однако, из поля зрения отца и тихо стонущую от ужаса маму, и я решила, что пора бы с ним познакомиться. Я вышла из дома и спустилась к ретивому скакуну.

- Не подходи к нему, Ирис! - крикнула мама. - Он опасен!

- Дочка, - предупредил отец, - осторожнее!

Пони смотрел на меня большими, красивыми шоколадными глазами из-под растрепанной челки и в этих глазах так и прыгали бесенята. И я поняла, что мы обязательно подружимся.

- Привет, - сказала я, подходя к нему поближе, - меня зовут Ирис, а тебя, скорее всего, будут звать Гром.

Пони чихнул и переступил с ноги на ногу. Я подошла к нему и погладила жесткую, упрямую, как и он сам, гриву. Малыш стоял смирно, продолжая меня изучать, а потом вдруг ткнулся бархатной мордочкой в мою ладонь, выпрашивая чего-нибудь вкусненького. Маленький Гром выбрал себе хозяйку и с этого момента только я могла с ним справиться, поэтому все заботы о строптивце легли на мои плечи, и они мне были не в тягость. Я часами могла заплетать его гривку в косички, подравнивать челку, делать начес, укладывая, как заправский парикмахер, в общем, мой Гром всегда щеголял причесанным по последней моде.

- Поразительно, - говорила, бывало, мама, глядя как я вожусь со своим закадычным плюшевым другом, - как она умудрилась так его приручить?

- Умеет найти подход к лошадям$ - улыбался отец, - это редкий дар.

Я этот разговор слышала, собой погордилась и вскоре забыла, даже не подозревая, какую роль в последствии сыграют лошади в моей жизни.

* * *

В Австралию родители привезли меня ещё в бессознательном возрасте. Отец, преподаватель МГУ, ехал работать по контракту, да так и остался в кенгуриной стране со мной и мамой. Со временем они купили небольшой домик в спокойном зеленом пригороде Сиднея, и с самого детства два языка - русский и английский, стали для меня родными. Родители не позволяли мне забывать, откуда я родом, куда тянутся мои корни. Хоть мы и не поднимали каждое утро российский флаг на лужайке перед домом, я всегда знала и чувствовала - я русская и гордилась этим.

Отец обожал лошадей и даже мечтал иметь собственную маленькую конюшню на пару стойл. Грома он купил в частном разорившемся зооцирке, не в силах устоять перед человеческим, умудренным глубоким жизненным опытов взглядом шоколадных глаз. В зооцирке пони продемонстрировал себя с самой наилучшей стороны, проявив свою истинную сущность только оказавшись у нас дома. Но, невзирая на все его выкрутасы, мама с папой любили лошадку, хоть и предпочитали делать это на расстоянии.

Если к Грому решался подойти кто-нибудь кроме меня, в плюшевого конька словно бес вселялся, казалось, он увеличивается в размерах, сила его удесятеряется, а из ноздрей, того гляди, повалит дым и посыплются искры. Если к нам все ещё решались придти гости, они вынуждены были стоять за забором, не имея никакой возможности войти на нашу территорию, смотрели на свирепую лошадку, роющую копытками землю, и надрывали горло, вызывая меня. Я выбегала и уводила Грома, разочарованного тем, что так и не удалось кого-нибудь лягнуть или куснуть, а значит, день потерян. До его появления в нашем доме, мы думали завести собаку, но в этом больше не было необходимости - у нас был прекрасный сторожевой пони.

Глядя на Грома, отец все больше и больше склонялся к мысли, что коники у нас должны быть обязательно и даже начал строительство конюшни на три стойла. Обрадовавшись, что у Грома скоро появится компания, мы усердно помогали. Мой пони содействовал преимущественно тем, что выжидал, когда зазевавшийся рабочий окажется к нему спиной и с разбегу таранил его пониже поясницы. Рабочий отлетал в другой конец недостроенной конюшни с различными пожеланиями в адрес всех лошадей вместе взятых.

Но, мечте отца не суждено было сбыться, вскоре он заболел, и его отправили в санаторий. Мы с мамой надеялись, что там он окрепнет, но болезнь усугублялась, и он лег в больницу. Все мамино время было занято отцом, и мы с Громом оказались предоставлены сами себе. Конюшня осталась недостроенной и быстро заросла травой.