Король желает жениться

– Узнала и поняла, что красивее его мужчины еще не встречала. – Марэя мечтательно закатила глаза. – А ведь наши мары – все писаные красавцы!

– Я не о том, – попыталась вернуть призрачную деву в нужное русло. – Как он вообще себя вел? Что делал?

– Поужинал в отеле, просмотрел какие-то бумажки из своего саквояжа – я не присматривалась, после чего сразу лег спать, – принялась перечислять мара. Не сдержавшись, восторженно выдохнула: – А когда спит, он еще красивее!

– Он что-нибудь говорил?

– Только с хозяином отеля парой слов перекинулся и со своими слугами. Весь вечер выглядел задумчивым или, может, уставшим. Мари, – мара кивнула на маленький круглый столик со столешницей из слоновой кости, на котором стояли писчие принадлежности, – а попробуй что-нибудь написать. Ну мало ли.

Я взяла перо, обмакнула в чернила, встряхнула легонько (наверное, так это делается), усыпав верхний листок крупными синими каплями, которые тут же превратились в некрасивые кляксы.

По-видимому, все-таки не так.

– Напиши: меня зовут неали Омон, – продиктовала Марэя.

Несмело поднесла кончик пера к бумаге и вывела первую закорючку. За ней еще и еще, чувствуя, как дышать становится легче.

Все-таки я могу писать. Минус одна проблема.

– А у тебя красивый почерк. Или у меня… – задумчиво заметила Марэя. – В общем, у нас.

Почерк был… мой. Немного размашистый, уверенный и твердый. Как будто я всю жизнь писала пером.

Я еще немного осмотрелась, а потом меня позвал де Мартен. Пришла портниха, чтобы снять мерки и сшить для меня несколько смен одежды.

– Еще ей понадобится платье к сегодняшнему вечеру, – уже удаляясь в кабинет, бросил посол. – Для ужина с его величеством.

Ой!

– Все сделаем, ваше сиятельство, – заверила графа мастерица. – И платье, и блузки с юбками. Белье вам, я так понимаю, тоже нужно? – обратилась она ко мне, с интересом меня разглядывая.

Видимо, задавалась вопросом, что такая нищая, как я, забыла в покоях иноземного посла.

– Нужно, – кивнула я.

Портниха негромко хмыкнула. Наверное, успела нафантазировать, где и как я буду работать у Эмерика. Ну да бог с ней. Мне с ней детей не крестить, а значит, плевать, что она там себе надумала.

Когда за послом закрылась дверь, меня попросили раздеться. Что я и сделала, после чего стояла неподвижно, пока швея снимала мерки.

– Какая же вы тоненькая, – неодобрительно покачала головой женщина, назидательно закончив: – Кушать вам надо больше.

Стоило услышать это ее «кушать», как я тут же вспомнила о грядущем ужине. Почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой, как будто от дурного предчувствия.

Может, сказать де Мартену, что приболела? И пусть сам идет ужинает с этим железным человеком. Особой королевских кровей с каменным сердцем.

Напомнив себе, что нельзя отлынивать от работы в первый же рабочий день (к тому же рано или поздно мы с Рассархом все равно где-нибудь пересечемся – это, увы, неизбежно), я постаралась отвлечься от тревожных мыслей и спросила у портнихи:

– А как вы планируете успеть сшить мне платье к сегодняшнему вечеру?

– Что за странный вопрос? – удивилась она. – С помощью зачарованных иголок и ниток конечно же.

И правда, чего это я.

После ухода швеи де Мартен позвал меня в кабинет и рассказал о моих обязанностях. Мне предстояло писать от его имени письма, которые он будет надиктовывать, сопровождать его на светских мероприятиях, вроде сегодняшнего ужина, и выполнять другие «не слишком обременительные для такого прелестного создания поручения».

– Мари, скажи, а ты давно в столице? – прежде чем отпустить меня готовиться к нервотрепательному вечеру, спросил Эмерик.

– Несколько дней.

Видя, что его сиятельство не удовлетворился таким скупым ответом, озвучила ему историю, которую сочинил для меня Ингвар. Только не стала добавлять отсебятину про жениха и нашу с ним скорую свадьбу, на которую я как бы здесь зарабатываю. Если я вернулась во дворец только благодаря любовной магии (а другой причины в упор не вижу), значит, посол вполне может приревновать, разозлиться… Да мало ли! В общем, лучше не рисковать.

– Как интересно… – задумчиво протянул де Мартен, явно витая в каких-то своих мыслях.

Окончательно осмелев (или обнаглев), поинтересовалась, могу ли воспользоваться ванной. Эмерик встрепенулся и великодушно заявил, что я могу здесь пользоваться чем угодно.

Еще более подозрительно хороший мужчина.

Я поспешила в ванную комнату. Марэя снова куда-то исчезла, а значит, можно немного расслабиться и покайфовать. Дверь в ванную запиралась, и это было первое, что я сделала, едва переступив ее порог. Второе – включила воду и, проведя короткую ревизию цветных флакончиков, в одном из них обнаружила ароматическую соль. От души сыпанула ее на дно ванны, и комната тут же наполнилась изумительным ароматом.

Вот ведь… У знати все цивилизованно, оказывается, а помощниц в лоханках купают. Да еще и заставляют натираться мылом, от которого потом еще больше воняешь.

Запретив себе ворчать даже в мыслях, разделась и с блаженной улыбкой погрузилась в воду, благоухавшую, как целое фиалковое поле. Хорошо-то как! Сплошной кайф и расслабуха.