Король звезды

Вытерев лицо платком, мальчик поднялся и вдруг увидел в конце столовой профессора Снейпа, беседующего с профессором Локхардом. Вернее, беседовал Гилдерой Локхард, а профессор Снейп с презрением смотрел на своего ученика. Карл облизнул внезапно пересохшие губы. Каша. На лице осталась каша... Лучше бы он утонул в этой тарелке!.. Сжав в руке грязный платок, он опустил голову и выбежал из столовой.

Было одно место, где Карл мог умыться, не выслушивая насмешек. Но Миртл тоже не очень обрадовалась его приходу.

— Вернулся с каникул, да? — с горечью спросила она. — И как было? Весело? Конечно, всем весело, а я тут должна одна сидеть!

— Я же объяснял, мне приказали уехать, — вздохнул Карл. Он обошёл несколько раковин, пока не нашёл одну, из которой текла слабая струйка желтоватой воды.

— Что это с тобой? — с вызовом спросила девочка. Теперь она чувствовала себя виноватой и пыталась скрыть неловкость под вызывающим тоном.

— Каша, — коротко ответил Карл, набирая в ладони воду.

— Они... да?.. Это они, да?..

Он плеснул воду в лицо.

— Ты не переживай, — засуетилась Миртл. — Знаешь, эта девчонка-зубрилка — Гермиона Грейнджер! С ней такое произошло! У неё лицо было — как у кошки!

Карл с сомнением посмотрел на Миртл.

— Правда-правда! Я сама видела!

— Ну, тогда по сравнению с этим каша — просто ерунда, — улыбнулся Карл.

Наверное, с приготовлением лекарства для Хогвартса у Гермионы что-то пошло не так.

— Кстати! У меня есть для тебя подарок, — вспомнил Карл.

— Подарок?! — изумилась Миртл.

— Одна девочка из приюта, где я живу, просила передать, — он достал из кармана маленького плюшевого медвежонка. Медвежонок был старый: шерсть в нескольких местах почти протёрлась, глаза — две пуговицы: синяя и коричневая.

— Девочку зовут Софи. Это её любимая игрушка, — добавил он, протягивая медвежонка Миртл.

Та испуганно протянула руку — рука прошла сквозь медвежонка. На глазах Миртл выступили слёзы: не истеричные, которыми она пугала всю школу, а обычные детские слёзы.

— Я посажу его в твою кабинку? — предложил Карл.

Миртл молча кивнула.

— Ладно, мне пора... До встречи! — он помахал рукой и пошёл на урок.

Возможно, зелье Гермионы Грейнджер оказалось не таким уж бесполезным, потому что нападения на учеников прекратились. В начале февраля из-за туч вышло солнце, мандрагоры подрастали — и все воспряли духом. Но Карл не верил этому февралю и этому солнцу. Он верил голосам, которые по-прежнему кричали в его голове. Голоса кричали о холоде, сырости, одиночестве, темноте, в которой нельзя разглядеть лиц... А так хочется... Увидеть... Хотя бы на мгновение... Увидеть чьё-то лицо...

Для профессора Локхарда февраль стал поводом поставить ещё один спектакль — «День святого Валентина».

— Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! — радостно восклицал профессор.

Карл слушал его и усмехался, вспоминая слова, которые повторял голос: прошлое нельзя стереть, забыть... Прошлое ищет путь... Долгий путь в темноте... по сплетённому из тонких трав мосту... к той далёкой звезде... где ждёт... любовь...

Любовь... Карл давно перестал задумываться над значением этого слова. Может, в детстве любовь и была для него чем-то вроде воздуха, но со временем превратилась в красивую дорогую игрушку, стоящую на верхней полке магазина. Игрушку, о которой можно мечтать, но которую тебе никогда не купят. И Карл решил не мечтать. Любовь же стала прекрасным драгоценным камнем, хранящимся за стеклом музейной витрины. А ведь даже дети знают: в музее разрешается только смотреть. Трогать руками ничего нельзя, не говоря уже о том, чтобы унести с собой!..

Поэтому он с почти отстранённым любопытством наблюдал, как в Хогвартсе собираются праздновать День святого Валентина. В приюте его не отмечали, а вот в школе каждый год четырнадцатого февраля начиналась возня с разрисованными сердечками. Карлу было трудно определить своё отношение к этому празднику. С одной стороны, любовь по расписанию казалась ему фальшивой (будто драгоценный камень украли, и, чтобы восполнить потерю, работники музея решили положить в витрину подделку). С другой стороны, если у людей не получается любить друг друга весь год, пусть любят хотя бы один день.

Вот и сегодня, глядя на Гилдероя Локхарда в ярко-розовой мантии, Карл думал, что профессору отчаянно не хватает любви. Поэтому он и организовал этот праздник. Не ради поднятия морального духа школы, а ради поднятия своего духа! Поэтому он будет с волнением пересчитывать полученные открытки и сообщать о них каждому встречному — просто чтобы сказать: «Меня тоже любят!»