Королев: факты и мифы

Стратонавты исследовали природу высших слоев атмосферы, уточняли границы температурных горизонтов, проверяли проходимость радиоволн. Они были разведчиками. Но главную силу стратосферной армии составляли авиаторы. Летом 1932 года журнал «Самолет» писал в редакционной статье, что «по-видимому уже в текущем году мы услышим о первых полетах самолетов в стратосфере». Королев просто клокотал, когда читал в этой передовой, что ракетные двигатели пока еще переживают детские болезни, и вообще двигатель этот «во всем комплексе вопросов, связанных со „штурмом стратосферы“, не занимает ни очередного, ни первого места». Сергей Павлович никак не хотел примириться с тем, что журнал действительно отражал мнение большинства авиационных инженеров: надо создавать высотный мотор, надо придумать какой-то эффективный наддув, вытащить из архивов старые проекты самолетных паровых турбин, короче, как-то надо исхитриться.

В Италии объявили конкурс на конструкцию стратосферного самолета, а министерство авиации в Риме создало даже отдел высотных полетов, которому и поручено было «исхитряться». В Монтечелло, неподалеку от столицы, организовали специальную школу высотников, куда отобрали тридцать лучших летчиков Италии, и сам Муссолини ездил теперь на аэродром, чтобы пожать руки своим «орлятам», которые забрались уже на двенадцатикилометровую высоту. Геринг жгуче ему завидовал, а Сталин впервые подумал о том, что летчики могут стать еще одним символом прогресса, а символы эти будут скоро очень нужны ему, и летчиков надо приблизить...

Годдард в Америке – один из пионеров ракетной техники – тоже попал под влияние этой всемирной технической моды и начал конструировать некий заведомо порочный двигатель, работающий на сжатом газе.

Француз Булэ объявил о своем самолете, который должен подняться на шестнадцать с половиной километров, а отважный Вилли Пост в Оклахоме не стал дожидаться французского чудо-самолета и, облачившись в специальный костюм, за три месяца передвинул планку рекордной высоты с 12 192 метров до 15 240.

И тут тоже, как и со стратостатами, мы стремимся не отстать. В ЦАГИ строят «высотную лабораторию». В ЦИАМе45 инженер Дмитриевский конструирует какой-то хитрый незадыхающийся в стратосфере двигатель. И хотя летчик Ковалевский – обладатель мирового рекорда подъема на высоту без кислородного прибора (8126 метров) говорил, что выше залезать опасно, нашлись горячие головы, которые забрались в барокамере на высоты до 10-14 километров, хотя это и «вело, – как они писали, – к потере сознания и судороге, охватывающей все тело».

Нельзя сказать, что ракеты совсем игнорировались исследователями стратосферы. Нет. О них регулярно писали, говорили на разных совещаниях, но Королева не оставляло ощущение, что всерьез к ним, ракетчикам, не относятся, уповают на волшебные превращения поршневого мотора, хотя шансов дождаться этих превращений у стратосферщиков было ничуть не больше, чем у алхимиков, мечтавших создать золото из ртути. И винил Королев в этом самих ракетчиков, которые, по его мнению, не умели вести умную пропагандистскую работу. Конечно, Перельман – отличный популяризатор, ракетная техника многим ему обязана, но «Межпланетные путешествия» Перельмана были хороши 5-10 лет назад, а сегодня они скорее отпугивают, чем привлекают. Два письма46

Королева к Перельману разделяет почти четыре года, но просьба Королева все та же: «Хотелось бы только, чтобы Вы в своей дальнейшей работе, как знающий ракетное дело специалист и автор ряда прекрасных книжек, больше уделили бы внимания не межпланетным вопросам, а самому ракетному двигателю, стратосферной ракете и т.п., т.к. все это ближе, понятнее и более необходимо нам сейчас.

...Очень бы хотелось видеть и Ваши прекрасные книжки в рядах тех работ, которые агитируют за ракетное дело, учат и борются за его процветание. А если это будет, то будет и время, когда первый земной корабль впервые покинет Землю. Пусть мы не доживем до этого, пусть нам суждено копошиться глубоко внизу – все равно, только на этой почве возможны успехи».

Письмо написано 18 апреля 1936 года. Ровно через четверть века и три дня Королев будет принимать в своем ОКБ первого космонавта. Перельман не дожил: умер от голода в осажденном Ленинграде.

Заняться активной «агитацией за ракетное дело» Королев решил сам еще в ГИРД. Как раз в момент самых бурных схваток с Клейменовым он заканчивает небольшую – в пять авторских листов – книжку: «Ракетный полет в стратосфере» – единственную при жизни изданную книжку, на обложке которой стоит его фамилия. С работой этой ему очень помог Евгений Бурче, старый приятель по коктебельским слетам, бойкий журналист, летчик и вообще веселый малый. Евгений Федорович и редактировал «Ракетный полет...» в Воениздате.