Королева-беглянка

Довольно небольшой по размерам в сравнении с дворцами, в которых она жила, Харт-Хаус, безусловно, был самым красивым и изысканным домом, который ей когда-либо приходилось видеть. Сравнения с ним не выдерживали даже личные апартаменты императора. Кроме того, так как Мария никогда не отличалась любовью к роскоши, здесь ей было уютно, и это ощущение отнюдь не связывалось с богатой меблировкой. Дом излучал гармонию и счастье, она почувствовала это, как только вошла внутрь.

По приезде Дэвид, быстро переговорив с дворецким, тут же ушел, ему еще нужно было проводить через толпу праздного люда Изабель. Питер оказался добрым, слегка согнутым человеком с искрящимися умом глазами. Отпустив сбежавшихся слуг, он сам провел ее через большой зал, видимо, служивший для трапез и всяческих празднований. В конце его уютно потрескивал огонь в камине, освещая белоснежные стены.

Пока они поднимались по широкой лестнице, Мария с интересом рассматривала яркие живописные полотна, украшавшие стены. «У Амброуза и Элизабет Макферсон больше картин, чем у самих Медичи», — подумала она.

Картины висели повсюду: на стенах ее спальни, на лестничной площадке, в коридорах. Великолепные полотна. Только погрузившись в деревянную ванну с изящным орнаментом, которую любезно приготовил для нее Питер, Мария поняла, что картины, столь впечатлившие ее, принадлежат кисти Элизабет Макферсон. Упоминание Изабель о том, что Элизабет — художница, как-то выпало из ее памяти, и она вспомнила об этом лишь сейчас.

Одевшись и почувствовав себя легко и свободно, Мария у окна наблюдала последние вспышки фейерверка. По комнате поплыл запах свежего теплого хлеба и рыбы, и желудок Марии с готовностью откликнулся на эти ароматы. В дверь осторожно постучала служанка и провела Марию в смежную комнату, где стол ломился от яств, фруктов и вина. Питер приветствовал молодую женщину с явным удовольствием.

— О, леди Мария, вы прелестно выглядите.

— Спасибо, Питер.

Дворецкий подвел гостью к столу, возле которого стояли слуги, готовые выполнить ее малейшее желание. «Обращаются как с королевой», — подумала Мария. Она не знала, что Дэвид сказал о ней этим людям, но Питер сделал все для ее удобства.

Наверное, ей лучше подождать Джона и поесть вместе с ним, но она понимала, что вряд ли он скоро придет. Она слишком хорошо знала весь церемониал встречи важных иностранных гостей при дворе своего брата. Там потекут бесконечные длинные речи, и Джону их придется выслушать, прежде чем Карл поговорит с ним. Да и обеда с последующими развлечениями ему избежать не удастся. А раз сейчас пост, то наверняка после ужина будет показана какая-нибудь скучная нравоучительная пьеса. Джон вернется в Харт-Хаус очень поздно.

Ее внезапно пронзила острая боль при мысли, что она его вообще не увидит. Изабель предупредила, что, может быть, они отплывут с утренним приливом. Если так случится, а Джона задержат во дворце, то, значит, она видела Джона Макферсона последний раз.

Последний.

— Вы себя хорошо чувствуете, миледи? — Голос Питера звучал обеспокоенно.

Мария подняла на него глаза и проглотила комок в горле.

— Да, Питер.

Обед был столь же изыскан, как и сервировка, и Мария почувствовала нечто похожее на вину: Джон Макферсон делает все, чтобы доставить ей такое удовольствие, а она вновь должна бежать. Посопротивлявшись вначале на ее предложение сесть, Питер занял соседний стул. У Марии было к нему много вопросов, и он оказался прекрасным собеседником.

— Как хороши картины леди Элизабет, Питер! — восхитилась она искренне.

— Да, миледи. Бог благословил нас, окружив такими сокровищами.

— Она еще и ваятель? — спросила Мария, потягивая из кубка вино. — Фигура оленя в зале как живая.

— Да, миледи, но эта скульптура Пико, ученика самого Микеланджело, ее доставили из мастерской маэстро в Венеции. — Дворецкий подал знак слуге, в руке которого был хрустальный графин. — Еще вина, леди Мария?

— Нет, больше не могу. Благодарю вас. — Мария улыбнулась Питеру. — Она так талантлива!

«Какой, наверное, независимой она себя чувствует, — думала Мария. — Открыто заниматься живописью. Поступать, как ей заблагорассудится, вопреки принятому. Пойти наперекор традиции». Марии не доводилось раньше слышать о женщинах-художницах. Она сама — королева, сестра императора. Ее слово никогда не подвергается сомнению, ее пожелания выполняются мгновенно. Но она никогда не могла преступить через традицию, общепринятые нормы, во всяком случае, если это касалось чего-то серьезного. Ни в своей жизни, ни в жизни окружающих ее людей. У Марии были и мысли и идеи, но ей всегда не хватало мужества. Во всяком случае, это она сейчас понимает.

«Но это в прошлом, — решительно думала она. — В будущем все будет иначе».

— Не хотите ли взглянуть на ее студию, леди Мария? — сказал, улыбаясь, Питер.

— У нее студия здесь, в этом доме?

— Конечно! И я думаю, что мисс Элизабет хотела бы с вами познакомиться. — Дворецкий встал из-за стола. — Я оставлю вас на несколько минут. Если вы позволите, скоро вернусь за вами.