Читаем Королева двора полностью

Присутствие кого-либо кроме «аккредитованного» персонала в стационаре считалось нежелательным. Ведь, несмотря на название, это подразделение клиники не было обычной больницей, где лечат хвори в ожидании свидания с родственниками, да и не все пациенты попадали сюда по собственной воле. Несмотря на первоклассное оборудование, новейшие приборы и достаточно дорогую мебель, по сути своей стационар являлся обычным вытрезвителем, и с «посетителями» здесь никто не сюсюкал. Конечно, все, что можно было приобрести в советском вытрезвителе – это пятнадцать суток. Капельниц там никто не ставил, а таблетками если и пичкали, так только подавляющими психику, а не лечащими неврозы и тем более желудок. Вежливостью там тоже не пахло, а единственное, чем могли побаловать вновь прибывшего в особо тяжелом состоянии, было пустое ведро, все еще пахнущее смесью грязной половой тряпки с чужой блевотиной. Ну а об отдельных палатах не то что разговаривать, мечтать никому не приходилось.

Здесь же у каждого пациента были свои четыре стены, три капельницы в день, витаминные уколы, список лекарственных препаратов, хороший рацион и практически персональная медсестра, прибегающая через несколько секунд после нажатия кнопки вызова. И ни одного грубого слова, ни единого тяжелого вздоха, ни сколько-нибудь укоризненного взгляда. Боже упаси! Алкоголики – тоже люди, и ни шагу в сторону от этого утверждения. Пьянство – обычная болезнь, и у болеющих в элитном стационаре соответствующие условия: отдельный санузел, оборудованный душевой кабиной, удобная кровать с итальянским постельным бельем, мягкое кресло и покрытый белоснежной скатертью стол, ваза с цветами на нем, видеодвойка на стене. И лишь отсутствие ежеутреннего выпуска «Файнэншиал Таймс» или «Дэйли Телеграф» на прикроватной тумбочке говорит о том, что перед вами все же не пятизвездочная гостиница.

От обычной больницы стационар наркологической клиники отличала еще и практически полная изоляция пациентов от внешнего мира. Нет, посещения были строго запрещены лишь на первом этапе лечения. Как правило, полностью пришедшему в себя человеку, вернувшемуся к здравому уму и трезвой памяти, общение с близкими не возбранялось, но мало кто из клиентов изъявлял желание видеть кого-либо у себя в этом месте. Всем хотелось выйти отсюда свежими, обновленными, изменившимися, с сияющими глазами, расправленными плечами и кипой всевозможных планов. И уж тогда делиться идеями, давать обещания, смотреть в любимые глаза и верить, что чудесное начало новой жизни никогда не закончится и не случится ни очередной выпитой рюмки, ни порабощающего ужасного укола.

Были, конечно, среди пациентов и такие, кто не отказывался от свиданий. В основном те, кто пришел по доброй воле, обо всем с родными договорился, все согласовал и не мог удержаться от того, чтобы не похвастаться первыми успехами. Но чаще больные оттягивали радостный момент, чтобы он стал еще приятнее, а гордость за свою силу воли и огромную победу еще больше. Вера разделяла стремление пациентов к одиночеству. Она считала, что уединение никогда не помешает, а вернее, даже поможет человеку, оказавшемуся в такой ситуации. Одиночество позволяет думать, наделяет временем и другими возможностями. Женщина верила в то, что истина скорее родится не в споре, а во время долгого, молчаливого поиска внутри себя. Когда человек спорит, он упрямится из-за одержимости доказать свою правоту. Собеседник сбивает его, давит, пытается перехватить превосходство. Яростное желание победить не идет на пользу поискам истины. Ее надо выстрадать, рассчитать по формуле, скроенной самостоятельно. И только так. И без свидетелей. И без споров. Не нужны разговоры, не нужны встречи, не нужно лишнее общение. Пусть лучше скука выведет тебя в коридор, заставит пройтись до зимнего сада и спокойно посидеть за неспешной беседой с товарищем по несчастью. Нет, не обсуждать диагнозы, терапию и сроки выписки. Говорить о политике, искусстве и о женщинах, черт возьми. И тогда укрепиться в мысли о том, что ты обычный человек, и соседи твои – обычные люди, и только в ваших руках возможность таковыми и оставаться. В общем, для выхода из кризиса необходимо думать. И Вера предпочитала не мешать размышлениям своих пациентов. Хотя встречались среди них и такие, к которым она по доброй воле привела бы целую толпу родственников и друзей, только бы вывести их из апатического состояния. Но подобных больных никто навещать не спешил.

Вера распахнула дверь палаты, сделав знак корреспонденту замолчать. Она по-прежнему была занята собственными мыслями, но какая-то часть ее сознания все же уловила, что всю дорогу Оршанский не переставая бубнил что-то о стоимости обстановки стационара, постоянно вставляя фразу «Как в лучших домах Лондóна».

Перейти на страницу:

Все книги серии Гармония жизни. Проза Ларисы Райт

Похожие книги

Шаг влево, шаг вправо
Шаг влево, шаг вправо

Много лет назад бывший следователь Степанов совершил должностное преступление. Добрый поступок, когда он из жалости выгородил беременную соучастницу грабителей в деле о краже раритетов из музея, сейчас «аукнулся» бедой. Двадцать лет пролежали в тайнике у следователя старинные песочные часы и золотой футляр для молитвослова, полученные им в качестве «моральной компенсации» за беспокойство, и вот – сейф взломан, ценности бесследно исчезли… Приглашенная Степановым частный детектив Татьяна Иванова обнаруживает на одном из сайтов в Интернете объявление: некто предлагает купить старинный футляр для молитвенника. Кто же похитил музейные экспонаты из тайника – это и предстоит выяснить Татьяне Ивановой. И, конечно, желательно обнаружить и сами ценности, при этом таким образом, чтобы не пострадала репутация старого следователя…

Марина Серова , Марина С. Серова

Детективы / Проза / Рассказ
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза