Королева и ее слуги (Летописи святых земель - 1)

"Но все равно скверно. И больно за Беатрикс. Больнее, чем плетка. Она обошлась хоть и сурово, но не опозорила. А я проглядел такое... И не знал ничего, не предполагал даже! Какой-то ретивец донес. Узнать бы, кто такой умный. Теперь его либо к себе приблизить, либо в реку головой, чтобы под ногами не путался... Отблагодарил я королеву за доброту и ласку, нечего сказать..."

Жжение почти совсем утихло, и он подумал, что настоящего замаха у ней все-таки нет. Да и откуда - такая худенькая. В меха кутается, чтобы дороднее выглядеть.

В дверь просунул голову нахальный вестовой. Подходило время допросов, и Ниссагль опередил вопрос подчиненного:

- Нет, сегодня допрашивать не буду. Видишь, я болен. И секретари пусть отдохнут. А помощники пусть доканчивают вчерашнее. И последи, чтобы ночью никто не загнулся. Если дела плохи, так и быть, тащи сюда.

На лице вестового ничего не отразилось - значит, не догадывался, что за болезнь. Хорошо. Вот только королева... Она, наверное, простит. Может, даже уже простила. Но оправдаться перед самим собой, помириться со своей совестью... Господи, откуда у него мысли-то такие? Простит королева, и ладно. Нет. Не ладно. Так... Он отложил донос на кресло. Так, прежде всего нельзя допускать больше эти книги в Эманд. Ловить прямо на заставах, приграничные замки обыскивать, постояльцев в харчевнях обыскивать. Особенно всяких певцов, которые для благородных поют. У кого найдут - немедленная прилюдная смерть без суда, и чем постыднее смерть, тем лучше. Что-то зашуршало, он поднял глаза и вздрогнул - перед ним стояла Беатрикс. У него кровь прилила к лицу от неожиданного смятения, он не сообразил, что надо вскочить и отдать почести.

- Ну, как ты здесь? - Она села на краешек кровати.

- Благодарю за заботу, ваше величество. Все хорошо, не стоит беспокоиться. - Голос его звучал едва слышно. Даже близкая свеча не трепетала, как обычно, при разговоре.

Беатрикс и раньше сюда захаживала передохнуть после ночных допросов. Гирш прерывисто вздохнул. Свеча заметалась.

- Болит?

- Нет, благодарю, уже нет. Я недостоин вашей заботы, ваше величество. Я такой дурак...

- Ну, брось каяться. Я погорячилась. - Она ласково дотронулась до его плеча. - Действительно, трудно предугадать такую подлость. Только прошу, другой раз будь внимательнее. Там, где моя голова слетит, и твоя не удержится. Какого черта ты сунул мне в руки плетку? Разве не видел, как я зла? Я же убить могла!

- Может... я сам хотел быть наказанным?

- Что? Ты и вправду дурак. - Она коснулась его лица, все еще горевшего от ее пощечин.

- Ах, ваше величество, не стою я вашей ласки. - Он торопливо поцеловал королевскую руку и опустил заблестевшие глаза.

- Ну, Гиршли, полно же тебе. Полно. Я тебе все прощаю, я даже извиняюсь сама. - Она осторожно приобняла его за плечи и поцеловала в лоб...

- ...Гиршли? - Беатрикс испуганно замерла. Ей сразу стало жарко от его робкого объятия. Он смотрел на нее такими молящими глазами, что отказать ему было невозможно.

"Господи Боже... Урод. Почему ж говорили, что он урод? Какой же он урод?"

Медленно сближались их лица.

Она забыла томно опустить веки, как всегда делала перед поцелуем.

Ночь была облачная, но к утру распогодилось. Солнце блестело над спокойной водой.

- Гирш, - говорила Беатрикс, а ее рука бродила в его растрепанных волосах, - Гирш, у тебя такие счастливые глаза... Таких не бывает, когда спишь с королевой.

- Может, я тебя люблю.

- Да? Говоришь грустно, а глаза все равно счастливые-счастливые. На меня так никто не смотрел. Только, - тут она перешла на шепот, - только мой муж. Тот, что сделал меня женщиной.

- Муж всегда делает женщиной, разве нет?

- Ну... Я почему-то всегда так про него говорю. Вернее было бы сказать - он сделал меня тем, что я есть.

- Скажи... Он умер?

Она покачнула головой и чуть прикрыла глаза: