Королева и ее слуги (Летописи святых земель - 1)

На нем было узкое, по отроческой фигуре пригнанное раззолоченное платье и туго натянутые разноцветные чулки. Носки замшевых сапожек, маленьких и тесных, были черны от сырости и грязи - это почему-то вызвало в Лийф жалость. Лицо его скрывала по южному обычаю маска, а не заправленный конец шаперона.

- Лийф, моя спелая вишенка, - зажурчал ей в ухо пряный шепоток Энвикко Алли, - моя милая сладкая душечка, я привел к тебе юную золотую птицу, чтобы ты научила его вылетать из постылого гнезда. Прошу, будь ласкова с моим другом. Это всем принесет много благ. Хорошо, Лийф?

Да-а, недавно он что-то такое говорил, мол, приведет кого-то, только она запамятовала. Но почему же именно сегодня? Сегодня ей хотелось бы самого Энвикко. Девушка послушно и грустно приблизилась к молчаливому гостю, поняв, что сегодня повеселиться не получится.

- Меня зовут Лийф, сиятельный господин. Мой друг Энвикко говорил мне, что вы хотели бы провести ночку в моем обществе. И мы это сейчас устроим. Хотите немножко выпить? Я вас ждала и специально заказала бочонок.

- Лучше в комнате, в уединении, мой друг и господин, - подсказал с другой стороны Алли, - вам тогда никто не помешает. Позвольте мне принести для вас бочонок и сласти.

До сих пор не назвавший себя гость кивнул.

- Идем, сиятельный господин. Господин Энвикко знает мою комнату, он будет за нами.

В низкой комнате с фривольными шпалерами сильно пахло шиповником повсюду были разбросаны мешочки с лепестками - и старым рассохшимся деревом. Алли принес бочонок и удалился. Лийф, стесняясь безмолвного гостя, нацедила два кубка.

- Мой господин, выпьем за эту ночь.

Он поднял бокал, без удовольствия отпил глоток, поставил. Снял маску. Лийф увидела узкие брови, темные ресницы и слабый печальный рот молодое, но небывало усталое, угасшее лицо. Цвета глаз она не разглядела. Медленным круговым движением он размотал шаперон, бросил в изножье постели.

- Вам, быть может, помочь раздеться? - Лийф крутила в пальцах шнурок на сорочке, забыв его распустить. Он невесело улыбнулся:

- Попробуй, - и откинулся на подушку, подставляя ей застежки

- Ты странный, - она неспешно гладила его длинные волосы пепельного цвета, а он лежал, прижавшись щекой к, ее груди, - ты странный, очень странный.

- Отчего?

- Понимаешь... Ты такой ласковый и такой далекий. Гладишь, ласкаешь, а все равно издалека. Все равно. Не знаю почему.

- Должно быть, оттого, что мне очень невесело. Ты тут ни при чем. Это больше меня и больше тебя.

Лийф не поняла и замолчала. Через секунду засмеялась:

- Ой, а я даже и не спросила, как тебя зовут, - так все скоро у нас вышло.

- Мое имя тебе знать ни к чему, Лийф... И я его не люблю. Зови меня Арвик-Олень, если хочешь. Так красивее.

- Олень-олешка... Нет, ты и правда странный. У тебя, поди, есть невеста?

- Я женат.

- А чего к нам ходишь? Разлюбил жену?

- Нет. Она меня разлюбила. Она старше меня и была вдовой, когда я ее взял в жены. Сначала любила... Нет, она меня никогда не любила. Она вообще никого не любит.

Тут Лийф увидела его глаза - темно-серые, такие иногда у котят бывают, большие, с отливом, и, хотя голос подрагивал, - сухие.

- Может статься. Может, ты не знаешь, как ее ублажить? Вдовушки привередливы. Не бойся спросить. Арвик засмеялся:

- Не в том дело, Лийф.

- У вас есть дети?

- Двое. Она их тоже не любит. Мне кажется, у нее есть любовники. Кажется, это Энвикко Алли, то есть я почти уверен. Но я с ним дружу, потому что она и его не любит.

- Заведи себе сам любовницу. Хоть меня.

- Нет. У всех мужчин, с кем она близка, есть женщины в городе. Она сама их сводит. А с ее камеристкой уж точно все спят. Я это видел. Она не прячется. У Алли тоже есть в городе любовница, кажется, ее зовут Зарэ, но он ее содержит на подачки моей жены. Тоже просто так, без любви. Как все это скверно, а, Лийф? И даже слово сказать не с кем. Вот тебе почему-то первой рассказал все это.

- Прости, Арвик, но твоя жена, должно быть, недобрая женщина.

- Она просто не умеет любить. Если бы ее кто надоумил.

- Любви не научишь. Она действительно дурная и недобрая женщина.

- Быть может. Порой мне хочется, чтобы она заболела, стала беспомощной, подурнела, чтобы хоть порчу на нее наслали, но только чтобы была моя. Я бы ей доказал, кто ее любит...

- А она красивая?

- Красивая. Но не такая, как ты... По-другому. Тонкая очень. Да... Она низкого рода.

- Не дворянка?

Арвик промолчал со вздохом. Лийф отстала. Ей по большому счету было все равно, и потому дальнейшую беседу она заменила ласками. Отдышавшись, спросила:

- А я тебе понравилась?

- Да, Лийф...

- Хочешь, ты станешь моим дружком?

- Это как?

- Ну, будешь ко мне иногда приходить и дарить подарки, назовешься моим дружком среди девушек на нашей улице, все тебя здесь будут знать и будешь иметь меня вперед других. Мы будем вместе веселиться на праздниках. Хоть на этот Новый год можно снять где-нибудь дом, позвать музыкантов. Славно бы повеселились. А когда я тебе надоем, ты мне просто об этом скажешь, и мы разбежимся. Может быть, твоя жена от этого все-таки начнет ревновать и ты с ней помиришься?