Королева Камилла

– Почему бы вам, молодые люди, не познакомиться поближе, пока мы с Чарльзом приготовим что‑нибудь на обед? – предложила Камилла.

– Молодые! – воскликнул Уильям. – Разве Грэму не за сорок? Или это теперь считается молодостью?

– Сорок – это как прежние тридцать, – сказала Камилла. – Теперь люди живут дольше. Твоя прабабка, например, – она умерла в сто один.

Грэм припомнил:

– Я плакал целых пять минут, когда узнал, что она все‑таки умерла. Я чувствовал какое– то родство с ней.

– Вы от нее кое‑что унаследовали, Грэм, – умильно промурлыкала Шанталь. – У нее были такие же усики, как у вас.

Грэм с достоинством огладил растительность над верхней губой.

Когда молодежь ушла в гостиную, Чарльз сказал Камилле:

– Чем их кормить? В кладовке пусто, а деньги мы давным – давно издержали.

– Я займусь этим, – ответила Камилла. – А ты иди побеседуй с детьми.

Она оценила наличные запасы: соус карри, паприка, немного рисово – овощной смеси и непременные овощи с огорода. Ни мяса, ни сыра, ни рыбы, ни яиц. Но при этом штабеля собачьих консервов и несколько коробок собачьего печенья.

– А вы отменно снабжены провизией, а, сладкие? – обратилась Камилла к собакам.

Уильям нисколько не хотел «узнавать» Грэма. Он плюхнулся в дальний угол дивана и принялся изучать разнообразие мозолей на ладонях. Грэм развлекал гостей, рассказывая о своей работе, – вот расписывает, думал Уильям, будто он Джеймс Бонд или такой же крутой. Для лесомонтажника инспекторы по безопасности были врагами. Грайс считал их подонками последнего разбора.

У Шанталь горели глаза.

– А моя профессия – заботиться о людях, – сообщила она. – Я медсестра.

– Нет, Шанталь, – вмешался Уильям, – ты санитарка, у тебя нет образования, так ведь? Ты на вшивой минимальной зарплате.

Шанталь оскорбилась, ее пухлая губа задрожала. Зачем Уильям глумится над ней в присутствии брата?

– Уиллс, дорогой, Шанталь бесподобно ухаживает за дедушкой, – сказал Чарльз.

Грэм спрятал лицо в ладонях. Он вспомнил добрую медсестру, которая утешала его у постели приемной матери, умиравшей от страшных ран, нанесенных газонокосилкой.

Заметив, что с ним неладно, Шанталь спросила:

– Что случилось?

– Я им говорил, что косилку должен обслуживать специалист, – прохрипел Грэм.

Камилла позвала всех к столу. На плите булькало карри, иточая восхитительный аромат, на столе уже дымилась гора риса и стояли тарелки с пряными овощными крутонами.

Садясь, Чарльз пробормотал:

– Камилла, дорогая, ты абсолютная волшебница. Как ты это все сотворила?

Грэм вытер слезы и пробурчал, что не любит карри, но рагу попробует. Камилла с тревогой следила, как гости отправили в рот первые обжигающие кусочки красного мяса.

– Это просто упоительно, дорогая, – похвалил Чарльз. И стал рассказывать анекдот о своей поездке в Дели.

Уильям вспомнил фотографию матери, одиноко сидящей на фоне Тадж – Махала. К собственному ужасу, он почувствовал, что глаза наполняются слезами. Он обвинил в этом острое карри, но едва позволило приличие, откланялся. Шанталь осталась и помогла Грэму мыть посуду.

Оказавшись с ней наедине, Грэм спросил:

– Шанталь, вы умеете хранить тайны?

Однажды Шанталь навлекла на свою голову большие неприятности, нечаянно выболтав, что Беверли Тредголд официально меняла имя, а вообще‑то ее звали Эдна Брюквер.

– Не говорите мне ничего тайного, Грэмми. Не успеете вы и глазом моргнуть, это будет знать весь поселок.

Но Грэму не терпелось рассказать о своем королевском происхождении кому‑нибудь со стороны.

Поэтому он со значением произнес:

– Вы, наверное, думаете, я обычный парень с простым кухонным полотенцем в руках, в заурядной кухне в скучном городишке… – И умолк.

Шанталь была терпеливой девушкой, но даже ее это вступление начало утомлять.

– Ну – у? – не выдержала она.

– Так вот, я не обычный парень. Я принц крови. Второй наследник трона.

Шанталь поскребла пригоревшее дно кастрюли из‑под рагу кончиком ножа.

– Да я знаю. Уильям говорил.

Грэм возмутился:

– С меня взяли клятву молчать!

Шанталь засмеялась:

– Да не пыжьтесь так. Секретов щас в принципе не бывает. Секреты – это из старинных времен.

Грэм взял нож из ее руки, сполоснул, вытер и осторожно уложил в нужный ящик. Мыть посуду они продолжили в дружеском молчании.

Портной как раз замерял длину шагового среза, снимая мерку для торжественного костюма с цилиндром, и Грайс стоял в трусах, когда зазвонил мобильник. На связи был мистер Лоувуд, исполняющий обязанности директора школы.

Преподавательский состав угрожает уволиться еп masse в поддержку учительницы по истории религии, которая поспорила с Шанель Тоби о креационизме.

– Креационизм? Это что за хрень, если по – простому? – рявкнул Грайс в трубку.

– Это воззрение, согласно которому Бог сотворил Вселенную и все, что в ней есть, за семь дней, – ответил мистер Лоувуд. – Вернее, за шесть, в седьмой он отдыхал.

– Неудивительно, – заметил Грайс. – Любой замудохается от такой работы. Ну так в чем дело‑то?

– Шанель Тоби усомнилась в этой концепции и доказывает, что прав Дарвин, и довольно агрессивно утверждает, что мы происходим от обезьян. Я боюсь, там дошло до рукоприкладства.