Королева Лир. Чудесные истории

– Ну ладно. Мальчишку я не дам казнить, посажу его на цепь у себя в подвале, а вместо него возьму на улице первого попавшегося из коляски и выдам за твоего! Первый раз, что ли, – ответил пьяный тюремщик.

– Так дело не пойдёт, – ответила королева, – мой сын питается только материнским молоком, отсюда у него и золотые волосы. Ты это соображаешь, болван? Мы же короли!

– За болвана ответишь, – ответил тюремщик, качаясь в дверях. – Я и сам, придёт время, буду королевским судьёй, это я сейчас юрист-заочник. А то, что ты важная птица, это правда, слухи о вас ползут по всему побережью, даже готовится восстание в вашу защиту якобы от лица страдающего народа, но за всем этим стоит такой же, как я, заочник. И, может, вместо сына герцогини править будет этот лысый, они победят, и ваши кости вынут из львиной ямы вместе с костями других и соорудят мемориал…

Тюремщик качался, размахивал руками, и вдруг фонарик выпал у него из руки и погас.

Стало совершенно темно.

Мальчик если и светился, то очень слабо, как очень далёкое и маленькое созвездие Млечного Пути.

Тюремщик стал шарить, искать фонарик на полу, побормотал, лёг и вдруг громко захрапел.

Мама-королева схватила ребёнка, на прощание взяла горсть золотых волос из кармана стражника и пошла по коридору.

Мимо брели или маршировали какие-то люди, но никто никого не замечал, часовые лежали и храпели, то ли это был праздник, то ли обычное дело в городе Н., где король с королевой уже не правили, а герцогиня с сыном ещё не царствовали.

Ворота тюрьмы были приоткрыты, и королева вышла на площадь.

Стояла глубокая ночь.

Только в небе висела и светила маленькая, но очень яркая звезда, как лампочка на конце стрелы башенного крана.

Королева, разумеется, пошла к морю.

Звезда, как это водится, тронулась следом за ней. Звёзды всегда провожают человека ночью, куда бы он ни шёл.

По дороге они встретили маленькую процессию: два солдата, совершенно пьяных, вели в сторону тюрьмы мужчину и женщину.

Королева в свете звезды сразу узнала их: это вели её родителей. Отец с матерью шли как тени, худые и безмолвные, держась за руки.

Она решительно подошла к конвою и сказала:

– Ребята, хотите выпить?

Они остановились и замялись. Родители стояли дрожа.

– Я вижу, вы хорошие ребята, – продолжала королева, – идите в кабак, а я пока покараулю.

– А деньги, – хрипло сказал один, а другой откашлялся.

– Деньги не проблема, – отвечала королева, – вот вам чистое золото, идите.

И она достала из рукава золотой локон.

Всё кругом осветилось.

Или это звезда опустилась пониже.

Конвойные переглянулись, сплюнули, взяли золото и, спотыкаясь, побежали в кабак.

– Мама и папа, – сказала королева, – мама и папа, это я, ваша дочь. Это мой сынок. Я вернулась за вами. Пойдёмте отсюда.

Разумеется, они пошли к морю, а звезда тронулась за ними.

Отец с матерью ничего не говорили, глаза их были открыты, но они шли как во сне.

Видимо, они были под властью тюремных лекарств.

На берегу моря королева постучалась в рыбацкий домик, сказала, что просится на ночь, а утром заплатит.

Зевающая тётка отвела их в сарай, на сено.

На рассвете королевич проснулся.

В сарае кучей лежали овцы, стояла корова, фыркал и жевал сено конь, бродили куры.

Маленький принц обратился к ним на языке, который он знал, на языке слонов, попугаев и обезьян, и всё население сарая перестало жевать и ответило глубокими поклонами.

Молодая королева оставила сына разговаривать с животными, оставила спящих родителей (и во сне они держались за руки) и побежала в лавку менялы, продала там один золотой волосок за кучу мелких монет, купила хлеба, сыра и молока – какое счастье было в первый раз в жизни бегать по магазинчикам и знать, что сынок не один!

Ещё никогда королева не была так свободна, как в это утро, так счастлива, всюду цвели розы, шумело море, это был её родной город, родители и сынок имели пристанище, пусть сарай, но не слоновник, не тюрьму и не пещеру.

Королева уже забыла то время, когда у неё было сто комнат и пятьдесят слуг.

Когда она шла к своему новому убежищу, она увидела, что люди смотрят ей вслед, и поняла, что где-то висит объявление о побеге из тюрьмы и скоро, наверно, их всех схватят.

Поэтому она быстро купила ещё корзину помидоров, яйца и яблоки, вернулась к себе в сарай, расплатилась с хозяйкой своими мелкими монетами, сказала, что они со дня на день ждут рыбацкую шлюпку, чтобы уехать, и больше уже не выходила со двора.

Она кормила родителей, осторожно отпаивала их молоком, её сын полюбил сидеть на коленях у дедушки, играл с его длинной бородой, отросшей за время лечения в больнице, – дедушка и бабушка ведь должны были там вскоре умереть, и им поэтому не давали ни еды, ни полотенец, ни бритвы для короля, ни расчёски для королевы, а только лекарства.

А в городе происходил полный тарарам – партии боролись за королевский дворец, тюрьма стояла то настежь, то её битком наполняли и запирали, и весь народ не работал, а добывал себе оружие и шатался в пьяном виде по улицам, иногда посылая автоматные очереди от живота и веером.