Королева Марго

В самом деле: страшная гроза прошла над головой Ла Моля так незаметно, что он не слышал раскатов ее грома, не видел сверкания молний. Возвратясь домой в три часа утра, он до трех часов дня пролежал в постели: то спал, то мечтал и строил замки на том зыбучем песке, который зовется будущим; наконец он встал, провел час у модных банщиков, пообедал у Ла Юрьера и по возвращении в Лувр закончил свой туалет, намереваясь, как всегда, нанести визит королеве Наваррской.

— Так ты говоришь, что уже пообедал? — зевая спросил Коконнас.

— Пообедал, право, с большим аппетитом.

— Почему же ты не взял меня с собой, эгоист?

— Ты так крепко спал, что, по правде говоря, мне не хотелось тебя будить. А знаешь что? Поужинай вместо обеда. Главное, не забудь спросить у Ла Юрьера того легкого анжуйского вина, которое он получил на днях.

— Хорошее?

— Одно могу сказать: прикажи, чтобы его подали.

— А ты куда?

— Я, — спросил Ла Моль, донельзя удивленный, что его друг задает ему этот вопрос. — Как куда? Ухаживать за моей королевой!

— Постой, постой! — сказал Коконнас. — А не пойти ли мне пообедать в наш домик на улицу Клош-Персе?

Пообедаю остатками от вчерашнего, и кстати, там есть аликантское вино, которое хорошо подбадривает.

— Нет, Аннибал, после того, что произошло ночью, это будет неосторожно, мой Друг! А кроме того, с нас взяли слово, что одни мы туда ходить не будем!.. Дай-ка мне мой плащ!

— Верно, верно, я и забыл, — согласился Коконнас. — Но куда к черту запропастился твой плащ?.. А-а! Вот он.

— Да нет. Ты даешь мне черный, а я прошу вишневый. В нем я больше нравлюсь королеве.

— Честное слово, его нигде нет, — оглядевшись по сторонам, сказал Коконнас. — Ищи сам, я не могу его найти.

— Как не можешь? Куда же он девался? — спросил Ла Моль.

— Может быть, ты его продал…

— Зачем? У меня осталось еще шесть экю.

— Ну, надень мой.

— Вот так так! Желтый плащ и зеленый камзол! Я буду похож на попугая.

— Честное слово, на тебя трудно угодить! Делай как знаешь.

Но в ту самую минуту, когда Ла Моль, перевернув все вверх дном, начал сыпать проклятиями по адресу воров, проникающих даже в Лувр, вошел паж герцога Алансонского с драгоценным и вожделенным плащом в руках.

— Ага! Вот он! Наконец-то! — воскликнул Ла Моль.

— Это ваш плащ, сударь? — спросил паж. — Да?.. Его высочество герцог посылал взять его у вас, чтобы убедиться, каков оттенок вашего плаща, по поводу которого он держал пари.

— Мне он был нужен только потому, что я собираюсь уходить, но если его высочеству угодно оставить его у себя еще на некоторое время…

— Нет, граф, все уже ясно.

Паж вышел; Ла Моль застегнул плащ.

— Ну как? Что ты решил? — спросил Ла Моль.

— Понятия не имею.

— А я тебя застану здесь вечером?

— Что я могу тебе ответить?

— Так ты не знаешь, что будешь делать через два часа?

— Я прекрасно знаю, что буду делать я, но не знаю, что мне прикажут делать.

— Герцогиня Неверская?

— Нет, герцог Алансонский.

— В самом деле, — сказал Ла Моль, — я заметил, что с некоторого времени он стал к тебе чрезвычайно благосклонен.

— Чрезвычайно, — подтвердил Коконнас.

— В таком случае, твое будущее обеспечено, — со смехом сказал Ла Моль.

— Фу! Младший сын! — воскликнул Коконнас.

— У него столь страстное желание сделаться старшим, что небо, может быть, и совершит для него чудо, — возразил Ла Моль. — Итак, ты не знаешь, где будешь вечером?».

— Нет.

— Тогда иди к черту… или, лучше сказать, ну тебя к Богу!

«Этот Ла Моль — ужасный человек, — сам с собой рассуждал Коконнас, — вечно он требует, чтобы ты сказал, где будешь вечером! Разве можно это знать заранее? А впрочем, похоже на то, что мне хочется спать».

И Коконнас опять улегся в постель. А Ла Моль полетел к покоям королевы. В уже знакомом нам коридоре он встретил герцога Алансонского.

— А-а! Это вы, господин де Ла Моль? — спросил герцог.

— Да, ваше высочество, — почтительно кланяясь, отвечал Ла Моль.

— Вы уходите из Лувра?

— Нет, ваше высочество, я иду засвидетельствовать мое почтение ее величеству королеве Наваррской.

— А в котором часу вы уйдете от нее, господин де Ла Моль?

— Вам угодно что-нибудь мне приказать, ваше высочество?

— Нет, не сейчас. Мне надо будет поговорить с вами вечером.

— В котором часу?

— Приблизительно между девятью и десятью.

— Буду иметь честь явиться в этот час к вашему высочеству.

— Хорошо, я полагаюсь на вас.

Ла Моль раскланялся и пошел своей дорогой.

«Иногда этот герцог вдруг бледнеет, как мертвец… Странно!..» — подумал он.

Он постучал в дверь к королеве; Жийона, словно поджидавшая его прихода, провела его к Маргарите.

Маргарита сидела за какой-то работой, видимо, очень утомительной; перед ней лежала бумага, пестревшая поправками, и том Исократа[55]. Она сделала Ла Молю знак не мешать ей дописать раздел; довольно быстро его закончив, она отбросила перо и предложила молодому человеку сесть рядом с нею.

Ла Моль сиял. Никогда еще не был он таким красивым, никогда не был таким веселым.