Королева Марго

Екатерина бросила недоверчивый взгляд на обеих молодых женщин. Насторожившаяся Маргарита перехватила его и с озабоченным видом стала оглядываться во все стороны, беспокойно посматривая вокруг себя. Ее действительная или притворная тревога не ускользнула от внимания королевы-матери.

– Кого вы ищете?

– Ищу, но нигде не вижу…

– Кого вы ищете? Кого не видите?

– Де Сов, – ответила Маргарита. – Может быть, она уже поехала обратно в Лувр?

– Я говорила, что ты ревнуешь! – сказала Екатерина на ухо дочери. – О, bestia!.. Так и быть, Анриетта, – продолжала она, пожав плечами, – берите с собой королеву Наваррскую.

Маргарита, продолжая делать вид, что ищет кого-то глазами, нагнулась к уху своей приятельницы и сказала:

– Увези меня скорее, мне надо сказать тебе крайне важную вещь.

Герцогиня Невэрская сделала реверанс королю и королеве-матери, потом, склонив голову перед королевой Наваррской, сказала ей:

– Ваше величество, не удостоите ли сесть в мои носилки?

– Хорошо, но только вы обязуетесь потом доставить меня в Лувр.

– Мои носилки, мои слуги и я сама в распоряжении вашего величества, – ответила герцогиня Невэрская.

Королева Маргарита села в носилки и пригласила жестом свою подругу. Герцогиня повиновалась и почтительно уселась против нее на передней скамейке.

Екатерина и сопровождавшие ее дворяне вернулись в Лувр прежней дорогой. Но на обратном пути королева-мать все время говорила что-то королю на ухо, несколько раз указывая ему на мадам де Сов. И каждый раз король смеялся своим особым смехом, звучавшим более зловеще, чем его угрозы.

Как только крытые носилки двинулись в путь и Маргарита перестала опасаться пытливой зоркости Екатерины, она быстро вытащила из рукава записку мадам де Сов и прочла следующее:

«Я получила приказание вручить королю Наваррскому два ключа: один от комнаты, где он заключен, другой – от моей. Когда он будет у меня, мне предписано задержать его до шести часов утра.

Пусть ваше величество все обдумает, пусть ваше величество решит, пусть ваше величество не считается с моей жизнью».

– Несомненно одно, – прошептала Маргарита, – эту несчастную женщину собираются сделать орудием, чтобы погубить нас всех. Но мы еще посмотрим, удастся ли королеву Марго, как называет меня брат Карл, превратить в монахиню!

– От кого это письмо? – спросила герцогиня Невэрская, указывая на записку, которую Маргарита прочла и вновь перечитывала с большим вниманием.

– Ах, Анриетта! Мне надо многое сказать тебе, – ответила Маргарита, разрывая записку на мельчайшие клочки.

II. Признания

– Прежде всего, куда мы направляемся? – спросила Маргарита. – Надеюсь, не к мосту в Мельниках?.. Со вчерашнего дня я уже достаточно нагляделась на убийства.

– Я позволю себе доставить ваше величество…

– Прежде всего мое величество просит тебя забыть «мое величество»… Так куда ты меня доставишь?

– В дом Гизов, если только вы не примете другого решения.

– Нет, нет, Анриетта! Отправимся к тебе. А там нет герцога Гиза и твоего мужа?

– О нет! – воскликнула герцогиня с такой радостью, что изумрудные глаза ее даже засверкали. – Нет ни моего деверя, ни мужа, никого! Я свободна, как ветер, как птица, как облака… Свободна, вы слышите, королева? Понимаете ли вы, сколько счастья в этом слове: свободна? Хожу, куда хочу, распоряжаюсь, как хочу!.. Ах, бедняжка королева! Вы не свободны! Вы и вздыхаете от этого…

– Ходишь, куда хочешь, распоряжаешься, как хочешь! Разве это все? И вся твоя свобода сводится лишь к этому? Уж очень весела ты, есть у тебя что-то, кроме свободы?

– Ваше величество обещали начать признания.

– Опять «ваше величество»! Послушай, Анриетта, мы поссоримся! Разве ты забыла наш уговор?

– Нет. «Быть к вам почтительной на людях и твоей безрассудной поверенной с глазу на глаз». Не так ли, мадам? Не так ли, Маргарита?

– Да, да! – ответила с улыбкой королева.

– Никаких родовых споров, никакого коварства в любви; все честно, благородно, откровенно; словом, оборонительный и наступательный союз, имеющий единственную цель: искать и на лету хватать ту мимолетность, которая зовется счастьем, если оно для нас найдется.

– Прекрасно, моя герцогиня! Именно так! И в знак возобновления нашего договора поцелуй меня.

И две прелестные женщины, одна – бледная, охваченная грустью; другая – розовая, белокурая и радостная, красиво наклонили друг к другу свои головки и так же крепко соединили свои губки, как и мысли.

– Так, значит, есть что-то новое? – спросила герцогиня, жадно и с любопытством смотря на Маргариту.

– Разве мало новостей принесли эти последние два дня?

– Ах! Я говорю о любви, а не о политике. Когда нам будет столько лет, сколько мадам Екатерине, тогда и мы займемся политикой. Но нам, красавица королева, по двадцати лет, поговорим же о другом. Слушай, ты замужем по-настоящему?

– За кем? – смеясь, спросила Маргарита.

– Ох, ты успокоила меня!

– Знаешь, Анриетта, то, что успокоило тебя, меня приводит в ужас. Мне не миновать быть замужем по-настоящему.

– Когда же?

– Завтра.

– Вот так так! Правда? Бедная подружка! И это так необходимо?

– Совершенно.