Королева Марго. Искушение страсти

Перемирие между двумя королями оказалось коротким, оно продлилось всего три месяца, но закончилось вовсе не потому, что одного из них обуяла жажда реванша или пробежала черная кошка. Просто 2 августа остался только один Генрих…

Сидя в своем орлином гнезде наверху горы, Маргарита даже не подозревала, какие страсти в это время происходят в Париже и рядом с ним.

Объединившись, два Генриха довольно легко справились с Лигой и теперь осадили Париж. В Париже оставался еще брат де Гиза герцог Майенн, он удерживал город, который предстояло брать штурмом. Генрих де Валуа, глядя на раскинувшийся внизу Париж, ернически вздохнул:

– Как разрушать такой прекрасный город!

Но предвкушение победы королю основательно подпортила привезенная булла папы римского: понтифик отлучал убийцу кардинала де Гиза от Церкви! Теперь любой приверженец католической веры имел право убить короля.

На Генриха это произвело неизгладимое впечатление, он живо вспомнил предупреждение матери о последствиях убийства. Генрих Наваррский над опасениями посмеялся:

– Сир, я давным-давно отлучен, но, как видите, до сих пор жив и даже здоров. Тем более нам не остается ничего, кроме победы.

Король понял одно: лично у него остался один сторонник – зять. Почему же он сразу не разглядел Генриха Наваррского, почему не привлек его к борьбе с Гизами, ведь победа могла быть одержана давно, не было бы необходимости собирать Генеральные Штаты и унижаться перед депутатами, выпрашивая деньги, и Париж не был бы потерян!

Решив сделать своеобразный подарок новому другу, король поинтересовался:

– Генрих, я знаю, тебе мешает Маргарита. Сейчас невозможно даже разговаривать о разводе с ней, назло нам с тобой папа не согласится развести вас. Значит, надо ее просто уничтожить!

– Зачем? – искренне удивился король Наварры.

– Чтобы ты мог жениться на другой!

– Не сейчас, потом…

Неизвестно, как сложилась бы жизнь Маргариты после такого намерения собственного брата, не произойди вскоре трагедия.

В Париже одной из самых ярых лигисток была сестра Генриха де Гиза герцогиня де Монпансье. Когда-то она жаждала стать супругой Генриха де Валуа, надеясь стать и королевой, но, хромая и не менее властная, чем его собственная мать, сестра Гизов категорически не нравилась будущему королю. Женщина затаила ненависть, которая теперь нашла выход, а Генрих эту ненависть еще и подогрел.

В день, когда обнялись два Генриха, к герцогине де Монпансье явился посланец от короля с обещанием поджарить ее заживо, поскольку именно она является источником всех бед.

Монпансье от души посмеялась над идиотской выходкой короля и ответила: на огне кончают те, кто предается содомскому греху, как сам Генрих.

Но этим не ограничилось…

Ворота доминиканского монастыря на улице Сен-Жак со скрипом приотворились, пропуская внутрь фигуру, закутанную в черный плащ, и тут же закрылись снова. Второй человек входить не стал, но спрятался в тень у стены, потому что большая желтая луна заливала все вокруг мертвенным светом. Луну быстро закрыло облако, потом еще одно, и окрестности почти погрузились в темноту…

Ждать пришлось довольно долго. Наконец, с той стороны ворот послышались шаги, приглушенные голоса, и невысокая фигура в плаще выскользнула наружу. Это явно была женщина, причем она откровенно прихрамывала; наблюдай кто-то за незнакомкой, в ней легко бы распознали мадам де Монпансье, но можно было не беспокоиться: в такой неурочный час в тревожное время мало кто из парижан рисковал высовывать нос на улицу.

– Удалось?

– Да, завтра.

– А у него это не рассеется? А то ведь может перепугаться и забыть, зачем пришел.

Дама тихонько рассмеялась:

– Нет, я внушила, что сразу после свершения он станет невидим и потому сумеет спокойно уйти.

– Только бы получилось…

– Чего вы боитесь, ведь ваше имя никак не замешано. А если он и назовет меня, то меня охраняет булла папы, ведь понтифик отлучил короля от Церкви.