Королева Марго. Искушение страсти

Немного пострадав, Карл пустился во все тяжкие, заводя одну любовницу за другой, пока на охоте случайно не встретил Марию Туше и не отдал свое сердце ей. По его просьбе Маргарита взяла дочь частного пристава Орлеанского судебного округа к себе в горничные, чтобы братец мог видеться с ней постоянно. Сначала королева-мать не противилась такой страсти, рассчитывая, что ее, как и всех прежних, надолго не хватит.

Но шли дни, а влюбленность короля не ослабевала, Екатерина Медичи посмеивалась над сыном, но только до тех пор, пока ее прежде послушный Карл не попал под сильное влияние девицы. Дело в том, что девушка была протестанткой, и как бы терпимо ни относилась королева-мать к верованиям своих придворных, допустить, чтобы ее сыну-королю диктовала волю не она, а любовница, пусть и со слов адмирала Колиньи, не могла.

Просто прогнать из дворца, из спальни и из сердца Карла Марию Туше невозможно, это понимала и Екатерина Медичи, а потому поспешила его женить. Елизавета Карлу понравилась и сама в него влюбилась, но с любовницей король не расстался, хотя та и была изгнана в Орлеан с глаз долой от молодой королевы.

Екатерина с сожалением поняла, что завладеть сердцем мужа Елизавете не удалось, а вот Мария Туше и Колиньи продолжали оказывать на Карла сильное влияние. Все, что удалось королеве-матери, — отправить любовницу старшего сына в Амбуаз под предлогом того, что истинный мужчина не станет держать любовницу рядом с супругой, чтобы не расстраивать законную жену.

И вот теперь в Амбуазе у Карла жила любовница, в Лувре жена, а он периодически развлекался с дамами легкого поведения вместе с братом Генрихом Анжу. Но сестре Маргарите любовника иметь не позволял.

Стараниями Екатерины Медичи Жанна д'Альбре все же согласилась на брак между своим сыном и Маргаритой де Валуа. Вообще-то Маргарита имела куда более высокое положение, чем ее будущий супруг, к тому же была красива и образованна, но королева Наварры решила выторговать все, что только возможно, и чрезвычайно в этом преуспела. Задавшись целью таким браком примирить католиков и гугенотов страны, Екатерина Медичи пошла на откровенные уступки. И вот, наконец, будущая свекровь Маргариты прибыла в Блуа, где в то время находился двор.

Жанна д'Альбре казалась полной противоположностью самой Маргарите. Насколько та выглядела здоровой и цветущей, насколько была подвижна и жива, насколько любила все яркое и блестящее, настолько Жанна д'Альбре была бледна, измучена, строга в поведении и одежде. Казалось, монастырская наставница приглядывалась к будущей послушнице. Сначала Маргарита даже ужаснулась, но по требованию матери постаралась произвести на гостью как можно лучшее впечатление.

Хитрая девушка решила действительно произвести лучшее впечатление, но одновременно такое, чтобы у матери Генриха появилось одно желание: не женить сына на красотке!

Королева-мать не могла придраться к поведению дочери. Маргарита умна, образованна и очень красива, она всячески выказывала будущей свекрови свое уважение, но Жанна д'Альбре все равно недовольна невесткой. Уж слишком вольна в рассуждениях принцесса Маргарита. Нет, строгому нраву королевы Наварры не по вкусу свобода нравов французского двора. Одна надежда, что после замужества молодая пара уедет в Беарн и там юной королеве придется присмиреть. Жанна даже надеялась, что ей удастся сделать из Маргариты хорошую протестантку.

Когда такой разговор зашел с королевой-матерью, Екатерина Медичи забыла все свои манеры и едва не накричала на родственницу. Нет, нет и нет! Маргарита никогда не станет гугеноткой! Пусть лучше Генрих Наваррский, подобно своему отцу, поменяет веру и вернется в католичество, в котором, кстати, крещен.

Это был очень серьезный вопрос, но королева-мать вовремя опомнилась и снова принялась убеждать королеву Наварры, что в браке гугенота и католички нет ничего страшного, тем паче папа римский разрешит… Не разрешил? Это только пока. Не может же понтифик срочно отвечать на такие обращения, но скоро, совсем скоро разрешение будет.

Жанне д'Альбре очень хотелось заполучить в качестве невестки принцессу Валуа, но она все равно предпочитала торговаться и пока вести разговоры с самой Маргаритой, в том числе и… о любви, вернее, о лирической поэзии.

— Ах, Ваше Величество! Мой отец король Генрих когда-то разрешил Луизе Шарли-Лабе издавать свои стихи безо всякого надзора. Но кто был бы вправе надзирать, если все ее стихи о любви. Она воспевала любовь так, как может воспевать только страстная и много любившая женщина.

— Вы меня пугаете, мадам. В столь юном возрасте рассуждать о любви так, словно вы познали все в жизни…

— Все? О нет! Но послушайте, разве она не права?