Королева пламени

Вторая буря продлилась полных два дня. Отряд продвигался за щитом Кары. Сил не хватало, пришлось сократить щит, сбить людей в кучу. Теперь гвардейцы шли плечом к плечу с сентарами. Несмотря на тесноту, толкотню и раздражение, обошлось без ссор. Бушующую снаружи бурю видели все и ясно понимали, чем она грозит. На второй день Кара начала спотыкаться, несколько раз падала на колени и смогла поддерживать щит, лишь черпая одновременно у Кираль и Маркена. К ночи все Одаренные чуть дышали, Кара была в полубессознательном состоянии, из носа и глаз текла кровь.

— Нужно прекращать! — заорал едва стоящий на ногах Лоркан. — Еще немного и она умрет!

Ваэлин вопросительно посмотрел на Мудрого Медведя. Тот нахмурился, протолкался к самому краю пузыря, сунул посох в воющую белую муть снаружи.

— Ветер унимается, — сообщил он, с сомнением посмотрел на Кару, принял решение и сказал твердо: — Делайте круг, лошади — снаружи. Скройте всю кожу, держитесь поближе.

Потребовалось немало усилий, чтобы расставить лошадей снаружи. Кара совсем ослабла.

— Маленькая Птица, остановись, — приказал шаман, взявший за привычку звать всех именами, какие выдумал сам.

— Не могу, — выдохнула она. — Буря… нужно платить цену.

Из-под ее век покатились капли крови.

— Буря стихает, — заверил он и приложил ладонь к ее лбу. — Останавливайся немедленно.

Веки задрожали, Кара застонала — и щит пропал.

Мороз ударил как молот. Все глотки дружно исторгли стон. Мороз давил, сбивал людей вместе. Ваэлин крепко сжал поводья Шрама. Дарена схватила Ваэлина за пояс, Кираль обняла сзади. Она тихонько пела по-лонакски. Ваэлин не понимал слов, но узнал мелодию «песни смерти». Дико ржали лошади, избиваемые страшным ветром. Несколько от ужаса встали на дыбы, вырвались, кинулись удирать в бурю. Шрам фыркал и топал ногами, дергал поводья, мучительно ржал, грозил выдернуть из толпы, Ваэлин стискивал зубы и держал, притягивал коня ближе, прижимал себя и Дарену к его боку в тщетной надежде на ободряющую толику тепла. Шрам снова заржал, но затих, скорее изнуренный бурей и холодом, а не из верности хозяину.

Время тянулось бесконечно, каждая секунда отнимала жизненные силы. На втором часу стали умирать лошади, они тихо и бессильно валились на снег. Их хозяева приседали, стараясь укрыться за быстро замерзающими трупами. Лонаки запели то же самое, что и Кираль. Ураганный ветер уносил слова и тепло.

Ваэлин ощутил, как подгибаются колени. Еще немного — и конец. Мороз и буря возьмут свое. И вдруг режущий холод отступил. Ваэлин выпустил поводья Шрама и чуть не вскрикнул от боли в закоченелых пальцах. Рядом зашевелилась укутанная в меха Дарена, вяло улыбнулась. Удивительно, но Шрам выжил. Он упал на колени, перед ним намело сугроб, немного защитивший от ветра и холода. Конь жалобно посмотрел на хозяина, когда тот почесал животное за ушами.

Погибла половина лонакских пони и треть гвардейских лошадей. Не выдержали перехода и четверо сентаров, все — ветераны, на десяток и больше лет старше своих товарищей. По лонакскому обычаю Альтурк собрал добро погибших и разделил среди выживших, окруживших тела. Все происходило в тишине. Сентары почтили умерших лишь взглядами и двинулись дальше.

Шаман вертел головой, тревожно хмурился. Ваэлин спросил его, куда теперь идти.

— Никуда, — потупившись, ответил Мудрый Медведь.

— Но цена промедления…

— Лед ломается везде, — сказал шаман и очертил круг посохом. — Идти некуда. На этот раз мы все заплатим цену.

Отряд разбил лагерь. Народ Королевства сгрудился вокруг крохотных костерков, лонаки занялись свежеванием павших лошадей — на льду всегда пригодится мясо. Вскоре после рассвета раздался уже знакомый треск. Но теперь он звучал гораздо дольше. Мучимый лед скрежетал со всех сторон, вставали стены белой пыли. С оглушительным грохотом ледовое поле растрескалось на мили. Затем — полная тишина. Люди попадали на колени. Что сейчас будет? Лед рассыплется под ногами?

Но тот лишь слегка закачался — и неспешно поплыл на восток.

Ваэлин подошел к шаману, стоящему на краю разлома, и посмотрел на провал, отделяющий их от ближайшей ледяной стены. Айсберг был таким огромным, что и не разглядеть воды внизу.

— Лед оказался добр к нам, — проговорил шаман на удивление спокойным голосом.

— Добр?

— Плывем на восток, к островам, — сказал Мудрый Медведь, и на его морщинистом лице появилась усталая улыбка. — Домой.

Люди приспосабливались к жизни на новом месте, а погода оставалась на удивление спокойной. Айсберг был добрых три сотни шагов от края до края, места хватало. Благодаря буре, теперь хватало и мяса. Иногда айсберг сталкивался с другими льдинами, содрогался, но пока выдерживал удары. Ваэлина все сокращающиеся дни тревожили сильнее, чем беспомощность на куске плывущего льда. Наступала Долгая ночь. Пережить ее отряд не сможет.

— У тебя не было выбора, — однажды утром сказала Кираль, когда Ваэлин подошел к самому краю айсберга.