Читаем Королева Виктория полностью

У нее было железное здоровье, и первые месяцы беременности не доставляли ей никаких неприятностей. Она по-прежнему обожала оперу и театр. 24 марта в лондонском Ко-вент-Гарден она аплодировала Чарльзу Кемблу в «Чуде». Она не испытывала ни усталости, ни сонливости, ни тошноты. Но никак не могла подобрать достаточно сильных слов, жалуясь дядюшке Леопольду: «Это действительно просто чудовищно... Это настолько отвратительно, что, если после всех мучений, что мне приходится терпеть, у меня родится гадкая девчонка, я не исключаю, что возьму и утоплю ее. Я хочу только мальчика». Позже она напишет своей старшей дочери: «Боль, страдания, лишения и муки, которые нужно превозмогать, удовольствия, от которых нужно отказываться, бесконечные предосторожности, которые нужно предпринимать: это и есть голгофа замужней женщины, которую тебе предстоит пройти. Поверь мне, я все это с лихвой испытала на себе. И чувствовала себя настоящим инвалидом».

Для Альберта же, наоборот, это было радостным событием, сулившим ему перемены к лучшему. Он скоро станет отцом наследника престола, и этот статус узаконит наконец его существование и откроет дорогу к государственной деятельности. Его избрали президентом Общества борьбы с рабством, и он — не без трудностей, правда — произнес свою первую официальную речь. В ней было не больше двадцати строк. Вначале он с помощью Штокмара написал ее по-немецки, а затем дал Энсону перевести ее на английский. Потом он учил ее наизусть, с выражением повторяя перед Викторией, что «торговля рабами легла черным пятном на совесть цивилизованной Европы». Слушатели наградили его аплодисментами.

Не прошло и трех недель, как другое событие еще больше укрепило его популярность. 18 июня в шесть часов вечера королевская чета выезжала из Букингемского дворца, когда какой-то мужчина направил на их экипаж пистолет. «Выстрел прозвучал так громко, что мы оба чуть не оглохли, — писал Альберт брату. — Виктория, смотревшая в эту минуту в другую сторону, ничего не могла понять. Моей первой мыслью было, что в ее нынешнем положении испуг может повредить ей. Я обнял ее и спросил, как она себя чувствует, но она в ответ только смеялась... Вдруг этот человек сделал шаг в нашу сторону, прицелился и вновь выстрелил. Судя по отверстию, которое пуля проделала в садовой ограде, она пролетела как раз над нашими головами».

Толпа бросилась на убийцу с криками: «Смерть ему! Смерть ему!» Нападавшего, восемнадцатилетнего официанта какой-то забегаловки, признают виновным в содеянном, но при этом — невменяемым. Альберт был уверен, что это покушение — дело рук короля Ганновера, который хотел таким образом устранить королеву и ее будущего наследника. Пресса хвалила принца за смелость. Пары выстрелов оказалось достаточно, чтобы Виктория вновь обрела популярность, которой лишилась после смерти леди Флоры Гастингс.

В конце августа принцу исполнился двадцать один год. За месяц до его дня рождения парламент преподнес ему подарок, о каком можно было только мечтать. «В палату общин был вынесен на рассмотрение закон необычайной важности, принятый, несмотря на многочисленные интриги, практически без обсуждения. Этот закон касается регентства. Если королева умрет до того, как наследник престола достигнет восемнадцати лет, то в этом случае регентом стану я, один я, без участия какого-либо совета. Ты должен понимать важность этого изменения, ибо оно означает придание мне нового, исключительно высокого статуса в государстве», — писал он брату.

По опыту Мельбурн знал, что королева гораздо больше рискует умереть при родах, чем в результате покушения. И посему принц получил то, чего, несмотря на все интриги, не смогла добиться для себя герцогиня Кентская. Леопольд в Брюсселе был вне себя от счастья. Да и Виктория в конце концов порадовалась, что согласилась на этот шаг, хотя Ле-цен пыталась отговорить ее, настаивая на необходимости сохранения власти в одних руках. Все детство Викторию преследовали трагические рассказы о смерти в Клермонте ее кузины Шарлотты. Если вдруг и ей суждено умереть, произведя на свет наследника, Альберт будет в состоянии править страной, получив всю полноту королевской власти. Принцу предстояло сопровождать Викторию на открытие внеочередной сессии парламента: «К досаде Лецен и главного конюшего я поеду в карете Виктории в парламент, где буду сидеть рядом с ней на специально установленном для меня троне».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 знаменитостей мира моды
100 знаменитостей мира моды

«Мода, – как остроумно заметил Бернард Шоу, – это управляемая эпидемия». И люди, которые ею управляют, несомненно столь же знамениты, как и их творения.Эта книга предоставляет читателю уникальную возможность познакомиться с жизнью и деятельностью 100 самых прославленных кутюрье (Джорджио Армани, Пако Рабанн, Джанни Версаче, Михаил Воронин, Слава Зайцев, Виктория Гресь, Валентин Юдашкин, Кристиан Диор), стилистов и дизайнеров (Алекс Габани, Сергей Зверев, Серж Лютен, Александр Шевчук, Руди Гернрайх), парфюмеров и косметологов (Жан-Пьер Герлен, Кензо Такада, Эсте и Эрин Лаудер, Макс Фактор), топ-моделей (Ева Герцигова, Ирина Дмитракова, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Александра Николаенко, Синди Кроуфорд, Наталья Водянова, Клаудиа Шиффер). Все эти создатели рукотворной красоты влияют не только на наш внешний облик и настроение, но и определяют наши манеры поведения, стиль жизни, а порой и мировоззрение.

Валентина Марковна Скляренко , Ирина Александровна Колозинская , Наталья Игоревна Вологжина , Ольга Ярополковна Исаенко

Биографии и Мемуары / Документальное
Шопенгауэр
Шопенгауэр

Это первая в нашей стране подробная биография немецкого философа Артура Шопенгауэра, современника и соперника Гегеля, собеседника Гете, свидетеля Наполеоновских войн и революций. Судьба его учения складывалась не просто. Его не признавали при жизни, а в нашей стране в советское время его имя упоминалось лишь в негативном смысле, сопровождаемое упреками в субъективизме, пессимизме, иррационализме, волюнтаризме, реакционности, враждебности к революционным преобразованиям мира и прочих смертных грехах.Этот одинокий угрюмый человек, считавший оптимизм «гнусным воззрением», неотступно думавший о человеческом счастье и изучавший восточную философию, создал собственное учение, в котором человек и природа едины, и обогатил человечество рядом замечательных догадок, далеко опередивших его время.Биография Шопенгауэра — последняя работа, которую начал писать для «ЖЗЛ» Арсений Владимирович Гулыга (автор биографий Канта, Гегеля, Шеллинга) и которую завершила его супруга и соавтор Искра Степановна Андреева.

Арсений Владимирович Гулыга , Искра Степановна Андреева

Биографии и Мемуары