Королева Виктория

Лико, муж Беатрисы, любил театр не меньше своей тещи. Он сам ставил пьесы и живые картины и сам же в них играл вместе с женой, ее сестрами, придворными и даже индийскими слугами. От принимаемых ко двору новых фрейлин требовалось не только умение играть на пианино и петь, но и играть на сцене. Ничто не доставляло Виктории такого удовольствия, как наблюдать за репетицией и высказывать свое мнение. В 1893 году Луиза играла роль буфетчицы в классической пьесе Голдсмита под названием «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости», и по ходу действия Фриц Понсонби брал ее за подбородок. Виктория послала ему записку с замечанием, что ему не следует заходить так далеко. На следующий день Фриц остановился в двух шагах от Луизы, после чего получил новую записку: на сей раз он стоял слишком далеко. Звездой придворного театра был гомосексуалист и острослов Йорк. Луиза обожала его. Королева тоже. Это ему она бросила однажды свою знаменитую реплику: «We are not amused»[139]. Дело было в том, что как-то во время ужина Йорк, сидевший на другом от королевы конце стола, рассказал анекдот, который рассмешил его соседей, но который не слышала Виктория. А она терпеть не могла оказываться в стороне от разговоров и веселья. Ее внук Вилли, император Вильгельм II, сохранит в памяти образ своей бабушки, сильно отличавшийся от того сурового образа, что вошел в легенду, он запомнит ее хохочущей за столом до слез: ее сосед адмирал Фоули рассказывал ей о кораблекрушении своей яхты. Королева выслушала его и поинтересовалась, как дела у его сестры. Тугой на ухо адмирал решил, что она продолжает разговор о яхте, и ответил: «Я перевернул ее и, хорошенько осмотрев днище, приказал отдраить его как следует». Ее внучка Алиса также подтвердит: «Да, бабушка обожала веселиться. Было множество вещей, способных вызвать у нее смех. Я помню, как она в буквальном смысле слова задыхалась от бешеного хохота…»

Именно с Йорком королева однажды вечером исполнила дуэт из музыкальной пьесы Гилберта и Салливана.

Он спрашивал ее: «Красавица, хочешь пойти за меня замуж?»

А она, пропев в ответ своим сопрано: «С великой радостью, мой господин», сделала паузу, чтобы сказать ему: «Вы знаете, ведь я брала уроки пения у Мендельсона».

Если бы у нее была такая возможность, она стала бы замечательной актрисой. Когда ей было восемнадцать лет, весь двор с удивлением наблюдал за тем, как чудесно она играет свою роль юной королевы. А почти в семьдесят пять лет она с таким мастерством обставляла свои появления на публике, что приводила в восторг толпы соотечественников и иностранцев.

Во Флоренции леди Паджет записала в своем дневнике: «Как правило, королева заставляет свою карету ждать себя в течение часа. Наконец она появилась после того, как в ее экипаж было погружено несчетное множество одеял, шалей, зонтиков и принадлежностей для рисования. Сбоку от кареты опустили лесенку, застеленную ковром, и седовласый шотландец с одной стороны и индиец в лимонно-желтом тюрбане с другой, поддерживая пожилую леди под руки, помогли ей сесть в просторное ландо. Затем туда же поднялись остальные дамы, и рослый шотландец захлопнул дверцу кареты, а индиец своими изящными смуглыми руками в это время расправлял над лицом королевы газовую вуаль. Своим молодым серебристым голоском она крикнула: „К Понте Веккио!“» Ее слуги в килтах или тюрбанах составляли часть ее декора и работали на ее легенду. На следующий год один флорентийский фотограф выставит в витрине своего ателье монтаж из девяти фотографий Виктории, в центре поместив снимок Мунши, о котором наперебой писали все газеты. Как когда-то в Шотландии с Брауном, слухи распространялись быстро, и прохожие уверяли друг друга, что английская королева влюбилась в индийского раджу.

Она вернулась на родину, чтобы присутствовать на свадьбе своего внука Джорджи и Мэй Текской. Это Виктории первой пришла в голову мысль выдать несчастную невесту Эдди за его брата, новоиспеченного наследника престола. Она вынашивала эту мысль с момента смерти Эдди. Аликс не возражала. Ее сестра Дагмара вышла замуж за русского царя Александра III после того, как на Лазурном Берегу умер от туберкулеза его старший брат, с которым она была помолвлена. Царь прислал вместо себя в Англию своего сына Николая, Ники, который был до такой степени похож на жениха — своего двоюродного брата, — что их можно было перепутать. Они сфотографировались вместе, и Виктория будет бережно хранить это фото.

На регате в Каусе яхта Вилли вновь оставила позади «Британию» Берти. Разъяренный принц Уэльский заявил, что никогда больше не будет участвовать в этих регатах, которые «подмял под себя Вилли». А тщеславный германский император желал заиметь собственные колонии. В 1895 году Лондон и Берлин поделили между собой две высочайшие вершины Африки: Килиманджаро и Кению. Не принимая в расчет исторически сложившийся уклад жизни местных племен, границу между английской Кенией и германской Танзанией провели таким образом, чтобы и Вилли, и его бабушка получили в свое владение по горе, увенчанной вечными снегами.