Королева Виктория

Однако на полное завершение проекта ушло два года. Все это время принц работал с невероятной энергией. Поначалу все шло гладко. Ведущие производители приняли идею с энтузиазмом; колонии и Восточно-Индийская компания тоже поддержали задуманный проект; великие иностранные державы выразили готовность внести лепту; сэр Роберт Пил оказал предприятию мощную поддержку, и была получена санкция правительства на использование выбранной принцем площадки в Гайд-парке. Из 234 предложенных проектов павильона Альберт остановился на варианте Джозефа Пэнстона, известного строителя гигантских оранжерей; и работа вот-вот уже должна была начаться, как вдруг возникла целая серия непредвиденных затруднений. Противники проекта, время от времени подававшие робкие голоса, неожиданно кинулись в атаку. На страницах «Таймс» зазвучали громкие протесты против использования территории парка, и на какой-то момент даже показалось, что здание вытеснят на окраину города, но после жарких дебатов в парламенте сторонники площадки в парке одержали победу. Потом вдруг выяснилось, что на осуществление проекта не хватает средств; но и это препятствие удалось преодолеть и получить 200000 фунтов стерлингов из гарантийного фонда. Невероятное стеклянное сооружение возносилось все выше и выше, занимая многие акры площади и скрывая под своей крышей могучие вязы, — вот тут-то ярость противников достигла апогея. И светское общество, и просто осторожные, и протекционисты, и набожные начали совместную травлю. Говорили, что Выставка привлечет всех английских негодяев и всех европейских оппозиционеров и что в день ее открытия наверняка случится бунт, а то и революция. Утверждали, что стеклянная крыша дырявая и что помет пятидесяти миллионов ласточек обязательно испортит все экспонаты. Взволнованные протестанты заявляли, что Выставка — это высокомерная и порочная затея, которая непременно навлечет гнев Божий на всю английскую нацию. Полковник Сибторп во время жарких дебатов воззвал к небесам с мольбой обрушить град и молнию на проклятое строение. Но принц с непоколебимой настойчивостью и бесконечным терпением добивался своего. Это серьезно сказалось на его здоровье; его мучила постоянная бессонница, и силы были почти на исходе. Но он помнил наставления Стокмара и никогда не расслаблялся. Каждый день приносил все новые и новые заботы. Он до изнеможения заседал в комитетах, председательствовал на собраниях, произносил речи, поддерживал переписку с каждым уголком цивилизованного мира — и его старания были вознаграждены. 1 мая 1851 года при невероятном скоплении народа, на фоне ошеломляющего блеска и победоносного энтузиазма королева открыла Великую Выставку.

Виктория сама находилась в состоянии возбуждения, граничащего с исступлением. Она исполняла свои обязанности, находясь в экстазе от радости, признательности и изумления, и по окончании церемонии ее чувства бурным потоком излились на страницы дневника. День вылился в бесконечную череду славных событий — или, скорее, в одно славное событие — невероятный триумф Альберта. Все, что она видела, слышала или чувствовала, было столь прекрасным, столь удивительным, что даже королевский курсив не выдерживал натиска бесчисленных акцентов, тогда как ее неутомимое перо, не взирая ни на что, металось по бумаге от одного великолепия к другому: громадная толпа, никаких беспорядков, реющие национальные флаги дружественных держав — внутренность дворца, такая необъятная, с мириадами людей и солнцем, сияющим сквозь крышу, — маленькая служебная комнатка, где мы оставили шали, — пальмы и машины — дорогой Альберт — помещение так велико, что орган был едва слышен, — благодарности Богу — удивительное собрание политиков и выдающихся людей — марш Аталии — да благословит Господь моего дорогого Альберта, да благословит Господь мою дорогую страну! — хрустальный фонтан — герцог и лорд Энглеси гуляют под руку — прекрасная Амазонка в бронзе, скульптура Кисса, — мистер Пэкстон, ему есть чем гордиться, а ведь был сыном простого садовника, — сэр Джордж Грей в слезах… и все поражены и восхищены!

Любопытное происшествие случилось, когда после короткой молитвы архиепископа Кентерберийского хор из 600 голосов запел «Аллилуйю». В этот момент облаченный в полный национальный костюм китаец выступил на середину центрального нефа и, медленно подойдя к королевской группе, отвесил Ее Величеству почтительный поклон. На королеву это произвело сильное впечатление, и без тени сомнения она приняла его за знатного мандарина. Когда же начала формироваться заключительная процессия, в связи с отсутствием иных представителей Небесной Империи китайца включили в дипломатический кортеж. Он чинно, с подобающим достоинством следовал сразу за послами. Затем он исчез, и злые языки болтали, что был он вовсе никаким не мандарином, а самым заурядным шарлатаном. Впрочем, никто и никогда с достоверностью не установил, что же скрывалось за несравненной непроницаемостью этого желтого лица.