Королева Жанна. Книги 4-5

Шевалье Азнак был полон самых светлых надежд. Он повсюду превозносил капитана, уверяя всех и каждого, что с таким командиром они пройдут через фригийцев, как нож сквозь масло, да еще уничтожат по пути большую и лучшую их часть. Помимо болтовни, он занимался и делом — наседал на чинорские власти, именем герцога требуя всего необходимого, и действительно, отлично экипировал батальон для продолжительной кампании. Военные планы его не касались — Макгирт настоял на том, чтобы Азнака не пускали на совещания, — и Азнак не проявлял ни малейшего любопытства к этим планам. Когда вышли в поход, он постоянно был на виду, подле капитана. Мог сутками не слезать с седла, если было нужно. Принимал участие в стычках, однажды с большим хладнокровием и поразительным искусством заколол своей шпажонкой великана-фригийца. Был безотказен как переводчик. Совершенно обходился без услуг «девичьего батальона» (пожалуй, их было только трое таких: он, капитан, да еще Хиглом). Зато он маниакально ухаживал за своими локонами, чем навлекал всеобщие насмешки, но отшучивался: «У Самсона вся сила тоже была в волосах…» Его слуга брил его утром и вечером, если только была возможность. Вот и все, что можно было заметить за шевалье Азнаком; и все же Макгирт не переставал пепелить его взглядом, под которым бедняга Азнак довольно откровенно ежился.

Капитан ждал засады, ждал открытого боя с превосходящими силами и потому был предельно осторожен — продвигался зигзагами, резко меняя направление, не распыляя сил. Однако скоро он обнаружил, что фригийцы попросту уходят с его пути. Тогда и он переменил тактику: неделями стоял на месте, бросался неожиданно настигал один-другой мелкий отряд, завязывался бой, но фригийцы неизменно уходили. Преследовать их слишком далеко частью сил он опасался. Потом обнаружилось, что борьба с фригийцами так же бесполезна, как с водой: они снова занимали очищенные им деревни и местечки. Весь февраль шла эта игра в кошки-мышки. Алеандро, да и все остальные, уже хотели, жаждали боя — пусть противник сильнее втрое, вчетверо, — но фригийцы продолжали дразниться, что страшно изматывало всех.

В последних числах февраля он подошел к Флэну и даже не удивился, когда фригийцы безропотно ушли. Батальон вошел в город и с удобствами разместился там. Гоняясь за фригийцами, они уже повидали следы их разбоя: сожженные деревни, полусгнившие трупы. Они охотно отомстили бы, но было некому.

Началась весенняя распутица. Алеандро нервничал. Опасаясь, что фригийцы обложат его здесь, как медведя в берлоге, он неустанно объезжал с дозорами окрестные деревни, искал следов врага и не находил. Дороги были вязкие, лошади с трудом выдирали копыта из грязи. День за днем тянулся этот бездорожный, унылый март. Ветер завывал, как живой, в лесах и между холмами вокруг Флэна.

И вдруг в половине марта ветер сменился, задул с Топаза, режущий, как нож, настоящий ветер заоблачных вершин. Дороги затвердели на глазах, а наутро уже звенели, как стекло. Местные жители качали головами: «Это надолго».

Услышав эту фразу, Алеандро мгновенно принял решение, зачаток которого уже давно носил в себе, таскаясь по грязным дорогам вокруг Флэна. В этом был свой плюс: он их прекрасно изучил.

Он вызвал фельдфебелей, взводных, обозных и велел им укладываться и готовиться к походу на Санот. Слово «Санот» он повторил громко и несколько раз. Когда унтер-офицеры ушли, он сказал Макгирту:

— Теперь смотрите сюда. Вот это Флэн. Это Песья горка… вокруг нее рисуем дорогу… так? Здесь — деревня Зунт, здесь Тамна…

— Постойте, капитан, — перебил его Макгирт, — а они поверят, что мы ушли именно в Санот?

— Я думаю, что нет… На это и рассчитываю…

В ту же ночь батальон ушел из Флэна разными дорогами. Впервые капитан рискнул так рассредоточить свои силы: теперь между крайними точками его расположения было не менее двадцати миль. Он расставил части своего батальона в Зунте, Тамне и еще двух деревнях, охватив Флэн с северо-востока огромной дугой. Все дороги, ведущие в город, охранялись пикетами. Он устроил фригийцам грандиозную ловушку и стал ждать.

Фригийцы великолепно попались в нее. Три дня прочесывали санотскую и лимбарскую дороги, совершенно пустые, и наконец вошли в мышеловку с юга и востока двумя отрядами, общей силой до четырехсот человек. Они возвращались в Флэн.

Как только об этом стало известно, вперед выдвинулся артиллерийский обоз и запер за фригийцами дорогу на развилке, где дорога расходилась на юг и на восток, в обход Песьей горки — высокого холма, господствующего с востока над Флэном. Анчпен, не щадя коней, помчался наперерез фригийцам с севера. Столкнувшись с ним, фригийцы повернули назад и угодили прямо под пушки и стрелы де Базоша. Началась форменная резня — в этой узкой лесистой теснине деться было некуда. Насчитали свыше двухсот трупов; раненых приканчивали на месте. Лишь немногим фригийцам удалось уйти.