Королевская двойня для медиамагната

Лицо её близко, запах от кожи и волос приятный, даже перестал замечать отсутствие малейшего макияжа и полноту. Начала видеться мне приятной, такая вся скромная и простая. Захотелось прижать её прямо в кресле, попробовать на вкус манящую сладость. Вовремя одернул себя: «Горин, очнись! Ты дурак?!»

Неожиданно заметил линзы в её глазах. На секундочку показалось, что свой цвет глаз у неё светлый. Зачем тогда карие линзы?

Не может выбраться из машины. Вот ведь пингвин в пуховике! А всё потому, что кто-то много ест. Вышел сам и подал руку. Вложила мне в ладонь нежные изящные пальчики. Как при такой комплекции и лишнем весе могут быть тоненькие красивые пальчики? По телу пробежали токи напряжения. В животе закручивался сгусток энергии, требующий немедленного выброса. Что со мной? Почему у моего тела такая реакция? Странная женщина. Что-то в ней не так. Не пойму, что. Может, мы были знакомы?

Глава 4

Никита

Пока мы с Титовой стояли у машины, мой желудок предательски заурчал. Да так громко в тишине улицы, что стало неловко. Она посмотрела на мой живот и сочувственно произнесла:

– Вы голодный? Не ели вечером?

– Не успел, – непроизвольно взглянул я на закрытую кофейню.

– Идёмте ко мне на кофе, – предложила вдруг Анна и тут же осеклась, – Простите, не то сказала.

Смотрю на неё ошалело. С чего вдруг такое предложение?

– У меня есть хорошая кофеварка дома. Кофе не хуже, чем в кофейне получается. Самый вкусный кофе – это кофе из зёрен. Дома ведь дешевле пить. Вот я и пью кофе дома. Извините. До свидания.

– Ну уж нет. Поманила – угощай.

Закрыл машину и пошёл следом за мышкой в пуховике. Смотрю на неё сзади, и кажется, она вся такая «своя».

Дома у неё тепло и вкусно пахнет едой. Не думал, что я настолько голоден. Внезапно из темноты вышла дама в возрасте в три раза больше Титовой.

– Анютка, малыши спят, ужин разогрела. Ой, а кто это с тобой?

Спутница моя замялась, переступила с ноги на ногу и глупо улыбнулась:

– Это мой новый начальник. Мы о работе немножко поговорим.

– М-м-м, – многозначительно обронила женщина. – Имя-то есть у начальника?

– Никита Павлович, – спохватившись, представился я.

– Алевтина Петровна, соседка, – ответила дама, – Вы громко-то не шумите. Ребят не будите.

Соседка мерила меня взглядом с ног до головы.

«Что ты делаешь здесь, Горин?» – пронеслось в голове. Но в воздухе стоял такой приятный запах еды, что слюни потекли сами собой.

«Да что ж такое?! Желудок выворачивается наизнанку. Не доеду спокойно сейчас ни до дома, ни до ресторана какого-нибудь. Голодный, как пёс бездомный. Хотя бы кофе выпить надо. И сразу поеду».

Не понимаю, что со мной, но ароматы просто волшебные – растворяют доводы рассудка, гордость и буквально тянут скорее идти в кухню.

Соседка постояла ещё минуту и ушла, качая головой.

Анна сняла пуховик, обувь, шапку и шарф.

– Мы давно знаем друг друга. Это квартира моей бабушки. Алевтина Петровна очень добрая, помогает мне с детьми.

«Да я вроде и не спрашивал, кофе давай быстрее». – думал я, снимая верхнюю одежду. – «Может, она что-то подсыпает в еду? Я за всю свою сознательную жизнь не помню такого приступа голода».

Кухня оказалась светлой и просторной, отделка в старой доброй классике. Отдельно у арочного окна длинный стол, а вместо стульев небольшой мягкий диван. Уютные бежево-оливковые шторы, скатерть, салфетки, подушки для дивана, тканевый абажур над столом – всё гармонично в одном стиле.

Титова моментально собрала на стол: постелила мне тканевую салфетку, поставила нежно-белые фарфоровые тарелки, разложила столовые приборы. Показалось – посуда едва ли не антикварная. Когда-то она считалась предметом роскоши, и позволить себе такой сервиз из фарфора могли, например, дворяне.

А вот и красивая белая супница. Анна снимает крышку, изнутри валит пар, а по кухне поплыл густой аромат.

– Может, сначала соляночку со сметаной? А я пока приготовлю кофе.

Сдержанно кивнул головой, хотя запах манил съесть содержимое прямо из супницы.

В белой фарфоровой тарелке плавает мясное ассорти, кружочки оливок, маслин, и тоненькая долька лимона. На бутерброднице ломтики хлеба с грудинкой и мелко порезанной зеленью. Хозяйка сдвинула тарелку с хлебом, я подумал, что она вовсе хочет убрать, и положил сверху ладонь на хрупкие пальчики:

– Оставь… пожалуйста.

Первая ложка супа вызвала взрыв вкуса во рту, разливаясь блаженством по организму. Наваристая, в меру пряная, с приятной кислинкой солянка - казалось, ничего лучше я не пробовал.

– М-м-м, – не смог сдержать я возглас удовольствия и просто растворился в этой тарелке супа.

Вдруг в коридоре появился мальчик.

– Петь, ты зачем встал? Не спится? – спросила она, разглаживая его растрёпанные волосы.

– Мама, я тоже хочу кушать. – хлопал он сонными глазами.

– Пойдём в комнату, я там тебе накрою.

– Я хочу здесь, – просил он шёпотом.

Стало жалко его. Ребёнок хочет есть в компании, а не один.

– Пусть. Иди садись, – похлопал я по дивану, приглашая мальчишку сесть рядом.

Пацан обрадовался и, устроившись на диване, протянул маленькую ручку.

– Как вас зовут? Я Пётр.

– Никита Павлович.