Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ)

С Тафией все было не так. Сверкали оплетенные терновником крыши, над ними туда-сюда летали драконы, опускаясь над улицы, и видны были меж холмами текущие вдоль каналов из города человеческие ручейки и реки. Над университетом сияла надпись «Уходите из города, здесь скоро будут иномиряне», и Матвей, наконец-то все поняв, помрачнел. Он на всякий случай облетел дворец, заглянул в покои Светланы, в комнаты мамы с сестренкой — но все они были наглухо оплетены терновником. Не могут же они быть внутри — их наверняка должны были вывезти в первых рядах! И самое разумное — сейчас вернуться в бункер, потому что он нужен там.

Матвей поколебался. А если Свету и маму с Машкой не успели вывезти?

Он вновь спустился на мозаичную плитку у фонтана, подошел к терновнику.

— Добрый день, — сказал он с неловкостью, вспоминая, как их учили общаться со старыми и крупными стихийными духами. — Великий и сильный, можешь ли ты помочь мне? Я ищу своих сестер и маму с тетей. Моя двоюродная сестра — Светлана, жена Владыки Четери. Ты не знаешь, где она? Я хочу ей помочь, хочу увести отсюда. У меня нет ничего, чтобы тебя отблагодарить, но я обещаю, что принесу тебе самого вкусного масла… и спрошу еще, что ты любишь. Помоги, пожалуйста. Их увезли куда-то или они еще здесь?

Терновник некоторое время качал ветвями, потом выстрелил побегами куда-то за спину Матвею. Ситников обернулся — в воротах в город образовывался проход, побеги отворили створки, потянув за них, и белые цветы расцвели на стенах двумя линиями, указывая на ворота.

— Спасибо, — сказал Матвей и на всякий случай вежливо поклонился.

Когда он выходил из ворот, взгляд его упал на два клинка, оставленных Четери в стене. Обычно вокруг них на площади у входа толпился народ, но сейчас было пусто, и только на одной из улиц Ситников увидел спешащую вниз по холму семью с осликом, на которого были навешаны тюки с вещами. Истошно и жалобно плакал ребенок на руках у молодой матери.

Все дома были оплетены терновником. По площади от ворот потянулись цветущие побеги, дотянулись до одной из улиц, идущих вниз — и на стенах домов линией расцвели белые цветы, указывая путь.

Матвей еще раз посмотрел на надпись над университетом и побежал вниз в тишине, мимо кинутых, пустых белых домов. То тут, то там на серой брусчатке яркими пятнами лежали вещи — люди собирались и уходили в спешке, оставляя то, что не могли унести. Бежал он недолго, минут десять — пока лоза не вывела его через горбатый мостик, пересекающий канал с подрагивающей водой к двухэтажному зданию, во дворе которого стояла пара йеллоувиньских карет скорой помощи.

Внутри точно были люди — он слышал шум голосов, слышал крики рожениц и детей. Но не успел он ступить во двор, как услышал отдаленное знакомое верещание и, похолодев, обернулся, глядя на оплетенную терновником обитель Триединого, откуда и доносился визг, который могли издавать только раньяры.

Матвей быстро вошел в родильное отделение — лоза расступилась, пропуская его в двери, а испуганная, совсем юная медсестра на входе, заполняющая бумаги, дернулась, увидев крупного мужчину, привстала со стула — то ли бежать, то ли кричать, — но, рассмотрев вошедшего, успокоилась. В белом, пахнущем антисептиком приемном помещении вдоль стен сидели несколько очень беременных женщин с мужьями или матерями, и все они с паникой прислушивались к звукам снаружи.

— Не бойтесь, уважаемая, — вежливо обратился Ситников к медсестре, пытаясь сгладить первое впечатление, — я ищу Светлану, это жена Владыки Четери, моя двоюродная сестра. Вы не знаете, где она?

Медсестра хмурила брови, прислушиваясь — он говорил на рудложском, и пришлось медленно повторить несколько раз, чтобы она закивала и ушла куда-то вглубь коридора, к лестнице.

Когда Матвей увидел Ивана Ильича, в шапочке, в белом халате и бахилах, спешащего вниз, у него чуть отлегло от сердца. Отец Светы остановился в стерильной зоне за красной линией, лицо его было тревожным.

— Матвей, и Света, и Тамара здесь, — обошелся он без предисловий, — дочь рожает, ее сейчас не переместить. Вот-вот должна, вот-вот… как же мы так попали, — и он нервно посмотрел на оплетенное окно.

— Так рано же вроде рожать, дядя Ваня? — сообразил Ситников.

— Вот то-то и оно, — тяжело вздохнул Иван Ильич. — Рано, рано.

— Тогда я подожду, пока ребенок родится, и выведу вас в Рудлог, — пообещал Матвей, и Иван Ильич, просветлев лицом, кивнул. — Дядь Ваня, а мама с Машкой где?

— Улетели на драконе куда-то в пригород Тафии, — проговорил Иван Ильич расстроенно. — Эх, пришел бы ты парой часов раньше, сынок…