Королевская кровь 2

курсов, выделив час с утра после завтрака на самообучение. Затем – заседания

правительства или работа над законами, подзаконными актами, нормами, договорами и

прочими бумагами, настойчиво ждущими ее в аккуратных, подшитых помощниками

папочках. «Работа» пока заключалась в просматривании документов и сопроводительных

записок от премьера и визировании. Оценить эффективность или полезность она не могла.

Поздний обед с семьей. Обязательный и необходимый. По первости она могла пропустить

его, но ее вытаскивал из кабинета Мариан, проходя через напряженно замолкающие ряды

ждущих посещения сановников, объявляя о конце приема и буквально заставляя королеву

отрываться от дел. У нее самой совести не хватало уйти, когда ее ждут. А за спиной

сурового мужа можно было и сбежать.

Обеды словно возвращали ее к их жизни в поместье. Мальчишки рассказывали о том, чему

научились за день, она прижимала к себе Мартинку, так и не взявшую после королевской

госпитализации грудь и сосущую молоко из бутылочки, слушала мужа об установленных

им изменениях, общалась с отцом и сестрами. В этот маленький мирок они не пускали

никого, даже выписанную с пенсии старую няню, которая растила еще младших сестер.

Это было время, когда они подзаряжались друг от друга и могли идти работать дальше.

После обеда снова были встречи – с купцами, с представителями профсоюзов, с

губернаторами, с послами других государств, с магами и духовными лицами. Почти всем

было что-то нужно, и снова заполнялись папочки – замечаниями, предложениями,

просьбами, отчетами.

«Ваша корона – благословение богов для страны и для вас, Ваше Величество», - сказал ей

Его Священство при встрече, на которой он просил выделить землю под монастырь в

области, где могли бы размещаться и паломники, приезжающие в главный храм страны.

Проект закона одобрила еще ее мать, но принять его не успели.

Обещая рассмотреть этот вопрос как можно быстрее, она думала о том, что для страны

это, может, и благословение, а вот для нее пока – наказание неизвестно за какие грехи.

А после встреч она шла тренироваться управлять нежданно-негаданно свалившейся на нее

силой. Алмаз Григорьевич обещал управиться с азами за пару недель.

Заполнялся дворцовый штат, и на второй этаж каждый день въезжали придворные чины,

их жены и дети. Василина уже и забыла, сколько народу нужно для обслуживания одной

королевской семьи. Королевский камергер, заведующий аудиенциями у королевы и

отвечающий за наем прислуги. Королевский интедант, а попросту завхоз, управляющий

ремонтом-меблировкой, королевский садовник, отвечающий за парковое хозяйство.

Королевский ясельничий, отвечающий за конюшни и лошадей, а также организующий

выезды. Егермейстер, отвечающий за охоту, и плевать, что охотиться королева не любила.

Королевский финансист, управляющий финансами королевской семьи и выделенными на

дворец средствами из казны. Церемонимейстер. Придворный маг. Лейб-медик. И многие-

многие другие. И у каждого – помощники из младших придворных чинов. И каждый

получал жалование, ежемесячно опустошая рудложский бюджет на кругленькую сумму.

Отдельным списком шли придворные дамы. Увы, жены и дочери придворных чинов

традиционно составляли женский двор и, по идее, должны были прислуживать королеве, но ей вполне хватало горничной. Относительно полезными были статс-дамы, которые

заведовали развлечением гостей и вообще светской жизнью дворца. Остальные создавали

живописную, интригующую и сплетничающую массовку. И Василину эта массовка

периодически отвлекала – по этикету она обязана была уделять дамам и кавалерам часть

своего внимания, которое с большей радостью она бы оставила семье и детям.

А вот ужин и время после него полностью принадлежало семье. Конечно, впереди были и

вечерние приемы, и балы, но пока она наслаждалась покоем, прогуливаясь с детьми по

парку или играя с ними в детской. Конечно, и тут не избежать было вездесущего двора –

парк мгновенно наводнялся придворными, королевскую семью разглядывали из беседок и

окон второго этажа. Но стоило ей пожаловаться мужу, что неприятно гулять под столькими

взглядами, как выходящие в парк комнаты придворных опустели, а охрана выделила в

парке частную королевскую зону, куда не имели права входить чужие.

«Ты королева и имеешь право поступать так, как комфортно тебе», - сказал он, когда она

засомневалась, не обидятся ли при дворе.

И это было прекрасно.

И она не знала, как вынесла бы все это без Мариана. То, из-за чего она переживала, он, как

всегда, решал мгновенно и без сомнений. Пусть иногда чрезмерно резко. Пусть.

И как могла, благодарила его, тоже уставшего и измотанного, ночами, когда они

оставались вдвоем. Впрочем, на любовь у них сил хватало всегда.

Мариан третировал охрану, ввел систему пропусков во дворец и околодворцовую

территорию, даже учения какие-то планировал организовать по эвакуации семьи. Спелся с

Тандаджи и с его помощью проверял всех, кто становился вхож во дворец, несмотря на то

что большинство высших чинов имело титулы и принесло клятву вассалитета. Дворцовый

народ стоически выносил военные порядки и жаловаться не смел. Но между собой,