Королевская постель

– Но одно дело я все-таки сделал, Танзи, доченька, – продолжил он, делая над собой усилие, – несколько месяцев назад, когда я был еще здоров, я встретился с адвокатом Лангстафом и написал завещание. И ты должна это знать. И дело, и дом, и все, что в нем находится, конечно, завещаны Розе. Если она снова выйдет замуж, половина доходов переходит к тебе. Я знаю, что у вас не слишком добрые отношения и что она не очень хорошая хозяйка. Именно поэтому я и прошу тебя оставаться здесь, как можно дольше, и делать для «Кабана» все, что в твоих силах. После ее смерти все перейдет к тебе.

– Но я не знаю, как вести дела. Конечно, Роза ленива, а я совсем не такая ловкая и умелая, как она, когда она захочет чего-нибудь добиться, – ответила Танзи, искренне сожалея о своей молодости и неопытности.

– Вот что значит не иметь сына! – вздохнул Роберт Марш. – Но ведь ты почти во всем мне помогала, поэтому знаешь дело лучше, чем многие другие. И потом – ты ведь выйдешь замуж.

– Может быть, мой муж не захочет быть хозяином постоялого двора?

– В таком случае вы сможете его продать. Через Лангстафа. Ради меня он будет соблюдать твои интересы. И чем бы ни стал заниматься твой муж, деньги никогда не будут лишними.

Танзи опустилась на колени перед кроватью и, плача, уткнулась в отцовское плечо.

– Почему я должна беспокоиться о замужестве и о деньгах? Ведь я не знаю, как стану жить без тебя, – проговорила она сквозь слезы.

– А вот твоя мачеха, та проживет прекрасно. – Некоторое время он лежал молча, потом с трудом заговорил снова. – Если тебе нужна будет помощь, любая помощь, обращайся к Уиллу Джордану. Ты можешь полагаться на него, как на меня. И на Тома… Вы всегда были очень дружны. Мне следовало позаботиться о твоей свадьбе, пока у меня еще были силы.

Сама не понимая, почему, несмотря на всю свою беззащитность, Танзи была благодарна отцу за то, что он не успел выдать ее замуж и что она остается свободной.

Хотя Роберт Марш прожил еще несколько недель, это был их последний спокойный разговор наедине. Он так никогда и не узнал, что после гибели последнего Плантагенета его постоялый двор сменил имя и стал называться «Голубым Кабаном» и что его любимая дочь испытывает более сильное чувство, чем простая дружеская симпатия, к внебрачному сыну короля Ричарда.

Его смерть стала для Лестера очень печальным событием. И когда стало известно содержание завещания, отношения между его женой и дочерью заметно осложнились. Понимая, что Танзи заинтересована в успехе их дела, Роза нагружала ее любой работой, она обращалась с девушкой, едва ли не как со служанкой. Будучи неплохо обеспеченной до конца своих дней, она приходила в ярость от одной только мысли о том, что ее привлекательность как хорошенькой и зажиточной вдовушки заметно страдает от того, что после ее смерти Танзи объявлена единственной наследницей.

Роза все реже пребывала в хорошем настроении и все чаще грубила Танзи и оскорбляла ее. Когда Хью Мольпас, заходивший иногда в «Голубой Кабан» под предлогом соседского участия, перестал отпускать по ее адресу сальные шутки, что вполне объяснялось ее новым положением вдовы, и стал неожиданно обращаться с Танзи, как со взрослой девушкой, ее ярости не было границ. Роза не считала нужным сдерживаться и при случае отомстила падчерице.

Это произошло, когда в гости к Розе пришла ее подруга Друсцилла Гэмбл, чтобы засвидетельствовать свою дружбу и заодно немного посплетничать. Они сидели в гостиной возле дверей, и Танзи, которая шинковала овощи возле открытого кухонного окна, невольно слышала весь их разговор.

– По крайней мере, я не доставила ему удовольствия вопросом о том, как идут дела в его «Короне», – говорила Роза.

– Нет нужды спрашивать. Каждый вечер все слышат, – ответила миссис Гэмбл, жена сапожника, которая имела несчастье жить по соседству с «Золотой Короной». – А что Мольпас сказал по поводу вашей новой вывески?

– Считает, что это лучшее, что мы могли сделать при нынешних обстоятельствах. И заметьте, он, как хитрый и ловкий делец, все допытывался, кто это додумался оставить кабана, но сделать его голубым. Я, конечно, отдала должное тому, кто это сделал. Сказала, что это придумала Танзи или какой-то художник, ее любовник, и хотя он не рассчитался с нами за ночлег, не стоит возражать против такой оплаты.

При этих словах Танзи выронила нож, и даже известная своей склонностью к злословию Друсцилла запротестовала:

– Что вы, Роза, как можно!

– Я решила, что это избавит Мольпаса от привычки бросать на нее многозначительные взгляды. Когда Хью Мольпас смотрит так пристально, он всегда обдумывает какую-нибудь опасную подлость. Он обращается с ней так, словно она уже стала хозяйка «Кабана»!

– И больше не обходится с вами так, словно хочет сделать любовницей «Короны»? – хихикнула Друсцилла, играя с кошкой. – Но серьезно, Роза, неужели вы верите, что наша недотрога Танзи действительно развлекалась на сеновале в ту ночь, когда в городе было полно солдат?