Королевская постель

Распространение и обсуждение подробностей, касающихся жизни ребенка, отправленного в Ирландию, возмутило кажущееся спокойствие начавшегося правления Генриха Седьмого и несколько пошатнуло его популярность, которая была связана не столько с его личностью, сколько со стремлением страны, измученной войнами, к спокойной жизни и ожиданием некоего процветания особенно после того, как он дал своему сыну, родившемуся в Винчестере, легендарное имя Артур. Несмотря на всю свою хитрость и трудолюбие Генрих Уэльский не был привлекательным человеком и не имел ни шарма, ни обаяния, чем сильно отличался от Плантагенета, которого либо ненавидели, либо боготворили. Даже после его смерти еще оставались люди, готовые рисковать жизнью ради него.

Дикону, хоть он и был поглощен любовью и работой, не удавалось отвлечься от всех этих мыслей, возвращавших его к давним событиям, с которыми он чувствовал теснейшую связь. Юный подмастерье прикладывал невероятные усилия для того, чтобы казаться совершенно равнодушным к разговорам и скрывать свой интерес к новостям, однако он испытывал сильнейшее внутреннее волнение всякий раз, когда при нем обсуждали поступки Лоуэлла или Линкольна или упоминали юного претендента.

Дикон работал над украшением камина в доме сэра Вальтера Мойла – наносил резной рисунок на пилястры, поддерживающие навес, – и был полностью поглощен своим делом. Однако, услышав, как мастер Дэйл и слуга сэра Вальтера обсуждают эти проблемы, он весь обратился в слух.

– Я думаю, что когда Линкольн присоединится к остальным в Ирландии, он скажет Лоуэллу, что юный Уорик сбежал из Тауэра и жив, – говорил Орланд Дэйл, ведя своего спутника из комнаты в комнату по почти достроенному дому. – А пока эти безумные йоркцы утверждают, что мальчишка – Эдуард, граф Уорик.

– Он должен быть прекрасным учеником, чтобы сыграть роль графа, – рассмеялся слуга, которого значительно больше волновало, будет ли готов дом к возвращению его хозяина из Кале.

– Ему надо быть таким же острым и блестящим, как толедский клинок, чтобы провести Генриха Тюдора, – сказал Дэйл, чьи интересы – и это было известно всем – были связаны с участием в строительстве одного из королевских дворцов. – Несколько недель назад король сам сказал Вертье, своему мастеру-строителю, что он послал секретных агентов разузнать про мальчишку все подробности. Королю известно, что он – сын оксфордского столяра и его имя Ламберт Сайнел. Отец мальчишки участвовал в строительстве нового колледжа, названного в честь Магдалины, и заработал кучу денег, вот и нанял сыну учителя.

Хотя собеседники ушли довольно далеко, и Дикон больше не мог их слышать, он стоял неподвижно, как статуя, в своем белом переднике, держа в опущенных руках стамеску и деревянный молоток. Его мысли были далеко отсюда, под узкой входной аркой колледжа Святого Эдмунда, где добросердечный священник, торопящийся уехать в Ирландию, предложил ему и Танзи переночевать в своем доме. Священник, который собирался начать борьбу с Генрихом Тюдором.

Вскоре по Англии с необыкновенной скоростью распространилась новость о том, что Ирландия встретила Ламберта Сайнела с восторгом, и что Линкольн и Лоуэлл короновали его в дублинском соборе под именем Эдуарда Шестого.

Как только закончилась трудовая неделя, Дикон появился в «Голубом Кабане». Госпожа Гудер всегда встречала его очень приветливо, хотя и не упускала случая сказать, что никогда не простит Дикону того, что он собирается забрать у нее Танзи. Как бы много клиентов ни сидело в таверне, она всегда позволяла им поболтать наедине несколько минут, а в этот вечер Дикон торопился сообщить своей невесте то, что ему случайно удалось узнать про оксфордского священника.

– Его зовут Ричард Саймон, – сказал Дикон. – Он тогда еще обратил внимание на то, что мы тезки.

– Он смотрел на вас с таким вниманием, которое всегда пугает меня. Вы понравились ему, и он оставил нам ключ, – ответила Танзи. – Что будет с ним, если король до него доберется?

– Неужели вы не понимаете, Танзи, что все эти тюдоровские россказни – вранье? Что этот мальчик действительно может быть настоящим графом Уориком?

Танзи смотрела на него с удивлением и жалостью.

– Господи, Дикон, неужели вы не слышали? Конечно, откуда, ведь вы целый день трудились в этом доме. Но глашатаи кричали об этом с утра. И в таверне только об этом и говорят.

– О чем?

– О том, что граф Уорик жив. И чтобы доказать это, король велел выпустить его из Тауэра. Он должен проехать через город. Вверх по Темз стрит, Ист Чип и дальше – до собора Святого Павла и обратно через Тауэр стрит.

– Когда?

– В воскресенье. Чтобы все могли его увидеть. Молодые люди, как мы, и старики, которые могут его узнать.

Дикон ничего не ответил. Только сейчас со всей неизбежностью он осознал, насколько его личные интересы связаны со всеми этими событиями и насколько сильно он хочет, чтобы тем или иным способом к власти вновь вернулись Плантагенеты. Чтобы его отец, наконец, был отомщен.

– Опять у Тюдора козырная карта, – с горечью сказал он.