Королевская постель

Когда претендент и его наставник были взяты в плен, Генрих поступил очень мудро, не проявив к ним излишней жестокости. Они были доставлены в Лондон, и снисхождение, с которым к ним отнеслись, способствовало не только росту популярности Генриха Тюдора, но и заметному забвению славы Плантагенетов.

Прекрасно зная, какая сила заключена в насмешке, Генрих распорядился послать Ламберта Сайнела работать на дворцовую кухню, что должно было, по его мнению, отбить охоту у остальных возможных заговорщиков отважиться на что-либо подобное пока он жив.

– Наработается этот парень на кухне, и все мысли о том, что он – граф, вылетят из его головы, – посмеялась миссис Гудер, узнав о судьбе Ламберта.

– Я не уверен, что после этого ваш новый король вовсе перестанет бояться претендентов, – заметил Жан Вивер, который стал одним из завсегдатаев ее комфортабельного постоялого двора.

Он пригласил ее, Дикона и Танзи выпить с ним по рюмочке, и хоть молодые люди и предпочитали побыть наедине, они не смогли отказаться от этого приглашения преуспевающего торговца, который всегда искал их общества.

– Возможно, вы и правы, сэр. Ему не повезло. К несчастью, Эдуард Четвертый оставил слишком много родственников, – усмехнулся Дикон, внезапно поняв, что король Ричард предостерегал его именно от этого.

– Впрочем, один из племянников, Линкольн уже устранен, – сказала миссис Гудер, которая мечтала только о том, чтобы ее постоялый двор и впредь процветал за счет торговцев.

– А лорд Лоуэлл? Он был убит? – спросила Танзи.

– Похоже никто не знает, что с ним, – ответил ей Дикон. – С тех самых пор о нем никто ничего не слышал.

– А бедный, добрый священник Ричард Саймон?

– Добрый, как же! – возразила миссис Гудер. – Король Генрих будет абсолютно прав, если повесит его, а уж только потом четвертует. Утащить невинного ребенка из дома и научить его так лгать!

Увидев, что Жан Вивер встал, поеживаясь, чтобы налить себе еще стаканчик бургундского, она участливо спросила:

– Вы замерзли, мистер Вивер?

Пока она просила пробегавшего мимо мальчика-слугу подбросить дров в камин, который теперь, осенью, зажигали очень рано, мистер Вивер вежливо пробормотал что-то по поводу ее комнат, в которых всегда уютно и тепло, и о пронзительном ветре с реки, продувшем его до костей. Однако, подбодренный ее доброй улыбкой, он все-таки рискнул продолжить разговор:

– Неужели вы действительно думаете, что король может так расправиться с ним?

– Нет. Один из членов городской управы был недавно в суде и сказал моему мужу, что, как всегда, король проявил милосердие и всего лишь приговорил его к пожизненному заключению.

– Почему пожизненное заключение всегда принимают за милость? – удивился Дикон.

– Вы только что назвали этого Ричарда Саймона «бедным и добрым», мисс Танзи. Вы что, знакомы с ним? – спросил Вивер, обернувшись к девушке.

Танзи рассказала ему о том, как Ричард Саймон оказал им гостеприимство, когда они по дороге из Лестера в Лондон приехали в Оксфорд, и было совершенно, очевидно, что ей его искренне жаль.

– Да, похоже, он действительно добрый человек. Да поможет ему Бог! – согласился Вивер, внимательно рассматривая свою пустую кружку.

– Вы тоже знакомы с ним? – спросила Танзи.

– Да, я встречался с ним, – признался Вивер, и по тому, как он ответил, было понятно, что он не склонен к продолжению разговора на эту тему.

В тот вечер Вивер распрощался со всеми более поспешно и ушел на свое судно раньше, чем обычно. Казалось, этот человек успел побывать всюду и познакомиться со всеми. Танзи была обеспокоена тем, что он очень часто появлялся в «Голубом Кабане» и явно искал ее общества.

Вокруг было немало мужчин, которые добивались ее благосклонности, но все они были и моложе, и беднее. Она могла смеяться, отвечая на их шутки и комплименты, но они ровным счетом ничего не значили для нее, к тому же та жизнь, которую она вела, давно научила ее ставить мужчин на место. Поскольку она искренне любила Дикона, ей были совсем не интересны другие подмастерья и прочие лондонские ухажеры. Помимо любви, Танзи испытывала к Дикону такое уважение, что сама возможность обратить хоть какое-то внимание, пусть самое поверхностное, на другого мужчину казалась ей невероятной. И в глубине души она признавала, что эти чувства во многом связаны с тем, что ей известна тайна его происхождения.

– Этот тип, Вивер, пристает к тебе? – спросил однажды вечером Дикон в присутствии миссис Гудер, иронизировавшей по поводу того, что их гость не отходит от Танзи, когда появляется в таверне.

– Нет, нисколько. Его нельзя не любить, – ответила Танзи. – Но он все время откладывает выход своего судна, а мы так заняты. Я часто не успеваю сделать всего того, о чем просит миссис Гудер. Представьте себе, что кто-то отвлекает вас, когда вы должны сосредоточиться на какой-то важной работе для мистера Дэйла.

– Конечно, я понимаю. Например, все эти разговоры про бунт. К счастью, все закончилось. – Он взял ее руки в свои и заглянул девушке в глаза. – Он не пытается ухаживать за вами, Танзи? Если да, то…