Королевская шутиха

Дорогой сэр Роберт!

Ваша жена очень добра ко мне, но, чувствую, я начинаю злоупотреблять ее гостеприимством. Прошу вас, позвольте мне приехать в Лондон, чтобы узнать, возьмут ли меня снова ко двору. Если не ко двору, то к принцессе Елизавете, если она согласится принять меня на службу.

Ханна Грин

От Дэниела не было никаких вестей. Честно говоря, я почти не надеялась их получить. Я пыталась почувствовать, чем вызвано его молчание: войной двух стран или это молчание мертвого человека. Поскольку он молчал, я не знала, кто я теперь. Вдова? Своевольная жена? Страшнее всего было для меня, если Дэниел — живой и здоровый Дэниел — просто не желал мне отвечать. Сэр Роберт тоже молчал.

Вскоре я поняла: леди Дадли тоже ждет появления сэра Роберта. Мы обе поднимали головы, заслышав скачущего к дому всадника. Мы обе всматривались в ранние зимние сумерки, понимая: вот и еще один день прошел, а от него — ни слуху ни духу. С каждым днем я видела, как угасают надежды Эми Дадли. Жизнь вынуждала ее медленно, но неотвратимо признать: прошлого не вернешь. Вся любовь, какую испытывал к ней Роберт десять лет назад, прошла. Он очень скоро понял, что женился не на той женщине. Эми панически боялась Лондона, терялась в королевском дворце и, наверное, уже тогда пыталась прельстить его тихой жизнью провинциального лорда. Эми не поддержала его, когда он находился в зените славы и могущества. Нет, она не отказалась от него, когда он попал в Тауэр, но там у сэра Роберта были иные заботы. Прежде всего — выжить и не сойти сума от одиночества и страха, что каждый день может оказаться последним. И уж меньше всего он тогда думал о леди Дадли.

Мы обе ждали, но ждали по-разному. Она была высокомерной женщиной, требующей к себе любви и внимания, но довольствующейся крохами того и другого. Я ждала сэра Роберта как освободителя, способного вызволить меня из смертельной скуки здешнего прозябания. Я привыкла сама зарабатывать на жизнь, рассчитывать средства и платить по счетам, а не клянчить деньги. Жизнь, когда тебя терпят из милости, показывая это на каждом шагу, была немногим лучше заключения в Тауэр. И потом, я привыкла жить, не загораживаясь от мира. Даже тесный и казавшийся мне скучным мир Кале был куда ярче и привлекательнее этого богатого дома, где менялось только время суток и время года. Но и они здесь ползли еле-еле. Я жаждала новостей о королеве, хотела знать, как она там в последние недели своей беременности. Если у нее родится сын, английский народ простит ей потерю Кале, ужасную зиму и болезни, обрушившиеся на страну в это время дождя, мокрого снега и пронзительных ветров.

Наконец от сэра Роберта пришла коротенькая записка:

Приеду на следующей неделе. Р. Д.

Получив эту записку, Эми Дадли повела себя с холодным достоинством. Она не попросила хозяев перевернуть дом вверх тормашками, подготовив его к приезду сэра Роберта. Она не собиралась устраивать пир и приглашать всех соседей. Леди Дадли ограничилась лишь тем, что до блеска начистила оловянные кружки и подносы и застелила постель лучшим бельем. Этим ее приготовления ограничились. Наверное, я одна видела, как она ждет приезда своего господина. Эми ждала его, как собака ждет шагов хозяина. Никто не замечал ее напряженной позы по утрам (вдруг он приедет рано), сохранявшейся до самых сумерек (последнего времени, когда он еще мог приехать). Она ложилась спать, едва стемнеет, словно дни ожидания были для нее невыносимым испытанием и ей хотелось проспать те часы, когда сэр Роберт вряд ли появится.

Наконец, в пятницу — постный день, когда долгожданного гостя было нечем угостить, кроме выловленного из пруда карпа, — к дому Филипсов подъехала целая процессия. Всадники двигались по двое: ладные, в ливреях с гербом Дадли. Впереди ехал знаменосец со штандартом. Сам сэр Роберт был похож на молодого короля. Прикрыв ладонью глаза от низкого зимнего солнца, я присмотрелась к его спутнику, в котором узнала Джона Ди. Теперь — преподобного Джона Ди, капеллана епископа Боннера.

Я поднялась на галерею второго этажа, где часто играла с Дэнни. Отсюда мне была видна вся процессия и церемония встречи. Входная дверь распахнулась настежь. Эми Дадли стояла, сцепив перед собой руки. Просто образец самообладания. Я догадывалась, чего ей стоит это самообладание. Она наверняка была готова броситься к нему на шею. Семья Филипсов торопилась занять свои места, чтобы должным образом приветствовать именитого гостя, когда он войдет в дом.

Сэр Роберт остановил лошадь, спрыгнул на землю, отдал поводья подбежавшему конюху и обернулся через плечо, что-то сказав Джону Ди. Затем он поклонился жене и поцеловал ей руку, словно отсутствовал всего пару дней, а не большую часть их брачной жизни.