Королевский десерт

Пить совершенно не хотелось, но англичанка уже достала из изящного «перемета» термос, открыла. Аромат показался чудесным, и он с удовольствием выпил предложенную крышечку-стаканчик. Кофе оказался горячим, удивительно крепким, с острым пряным привкусом. А через четверть часа, уже по пути к самолету, случился небольшой конфуз. Такого с ним не бывало. Есть такое выражение «подвело живот»… слабовато сказано. Позыв был невероятно сильным, его даже пробил пот.

– Извини… Подожди меня, одна минута… Мне надо, – он кивнул в сторону расположенного в паре сотен метров специфического «домика».

– Нет проблем. Давай, – новая знакомая жестом предложила снять парашютный ранец.

Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не бежать, добрался до цели. Ну надо же, блядь, не хватало только «медвежьей болезни», да на глазах у залетной иностранки! Управившись, бегом вернулся. Она сидела на его ранце. Поднялась, посмеиваясь, помогла заново привести амуницию в порядок.

– Все в порядке? Ты какой-то бледный… Держись, ветеран!

– Ладно-ладно, посмотрим, кто дольше затянет!

– О’кей!

Когда самолет набрал максимальную высоту и лег на курс для выброса, он «по обычаю» обнял партнершу, а она, не отвечая на объятие, положила руку на его плечо, развернула и скомандовала: «Реди? Гоу! Вперед!» Ладно, сейчас я тебе устрою аттракцион. А уж внизу, само собой…

– Ну, до встречи на земле?

– Скорее под ней…

– Не понял…

– А чего тут не понять. В аду, Тревиль!

Он, не ожидавший последовавшего толчка, вывалился в открытую дверь. Выпускающий ничего не сообразил, подумал – играют ребятишки… Ну и пожалуйста – все проплачено, забавляйтесь на здоровье.

Раскинувшись «звездой», чтобы по возможности снизить скорость и дождаться летящую следом напарницу, Дмитрий вдруг понял причину своего удивления. Или испуга? Ей не полагалось, она не должна, никак не могла знать им самим выбранное старинное прозвище. Никто не называл его так без малого двадцать лет, да и тогда это позволялось только «мушкетерам» и «Миледи».

Догнала. Он попытался приблизиться, поймать за руки. Не далась, умело ушла в сторону, потом повернулась лицом, поглядела в глаза и подмигнула – подмигнула, совершенно определенно! И, раскрыв парашют намного раньше согласованных шестидесяти секунд, ушла вверх. Точнее, это он ушел, только вниз. Решив – черт с ним, сроком, тоже дернул основное кольцо.

Купол вышел, но скорость падения почти не уменьшилась. Что за хрень?! Мгновенно достав и выщелкнув стропорез, глянул вверх. Вместо привычного надежного яркого красно-синего крыла – бесформенная тряпка… Нет полного раскрытия? Отказ! И не перехлест, не перекрут строп. Бывает… Правда, с ним пока ни разу, но ведь все когда-то случается впервые… Не раздумывая, понимая – осталось мало времени, отшвырнул бесполезный нож, рванул отсечной шнур, сбрасывая нераскрывшийся купол. Потом, не полагаясь на трехсотметровый автомат, кольцо запаски. На ней будет трудновато дотянуть до площадки приземления, но это ерунда, выловят, даже если угодишь в пруд. Хоть в залив. Жилет есть, не пропадем.

Ожидаемого хлопка, рывка не последовало. И опять над ним, вместо спасительного желтого прямоугольника – странный, нелепый ком. Что это? Почему?! Сквозь панику молнией вспыхнуло: она! Эта сучка что-то сделала с парашютом, пока он дристал, как сопливый щенок. В последние мгновения жизни, ощущая непроизвольное потепление в штанах, он успел заорать, срывая голос в раздирающем рот потоке плотного, почти твердого от бешеной скорости воздуха: «Сука!… Сука!! Су-у-ка-а-а-а!!!…»

Глава вторая

август 2016, остров Котлин

Грубо вырванный из объятий нирваны, Коля вспомнил давнишний анекдотический диалог в поезде: «Что упало?» – «Шуба!» – «А почему так грохнуло?» – «Мы в ней были…» Что упало, то пропало. А может, наоборот, прибыло? Сверху – значит от Бога? А если нет, то – откуда? Заинтригованный слившимися воедино тяжелым ударом и сотрясением почвы, Блесна с трудом поднял веки и некоторое время пытался отделить скуку яви от сладости грез. А крик перед тем – приснился или был на самом деле?

Во сне он, молодой веселый Колька Дружинин, красавец-мичман, шел под руку с будущей женой Катериной по Невскому, любуясь звездами праздничного салюта.

И будто не было двух десятков пустых и страшных лет. Не было сладкой службы на берегу, таллиннской школы мичманов. Эвакуации, фактически бегства из приморской столицы, к вековому названию которой медлительные аборигены быстренько добавили лишнее «Н». Не было бесконечной мучительной зимы Североморска, короткого счастья в крохотной квартирке с толстыми кирпичными стенами и окнами-бойницами здесь, в Кронштадте. Не было сытой рожи капитана первого ранга, объявившего: «Вам приватизация жилплощади в гарнизонном доме не положена. Не имеете права!» А ровно месяц спустя – вышвыривания их, всей семьи с двумя детьми, на улицу. Потому что приватизация возможна, но не для них, а для некоего контр-адмирала политической масти.