Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Лишившись главного противника мирной политики, Бекингема, Уэстон начал постепенную реализацию своей программы. Летом 1629 г. был заключен мирный договор с Францией, весной того же года были начаты переговоры с Мадридом. Испанцы с самого начала были против войны с Англией и никогда не теряли надежды на восстановление отношений, хотя и не демонстрировали намерения удовлетворить интересы Карла I. Оливарес предполагал предоставить Англии некоторые незначительные уступки в сфере торговли и не давал никаких гарантий в отношении Пфальца. Хотя Карл I во время своего пребывания в Испании, по всей видимости, в полной мере изучил характер и особенности испанской дипломатии и теперь был настроен крайне негативно по отношению к Мадриду, Оливарес предполагал, что финансовые трудности и проблемы с парламентом сделают английского короля более сговорчивым[705].

После заключения англо-французского мира Испания активизировалась, поскольку появились опасения насчет возобновления англичанами военных действий на море и нападения на Галисию и Португалию.

В Испании были приняты меры по укреплению прибрежной линии обороны, и одновременно были сделаны первые шаги на пути к достижению компромисса с Англией[706].

Летом 1629 г. в Лондон для переговоров с Карлом I в качестве частного лица прибыл Петер Пауль Рубенс. Послам Франции, Голландии и Венеции не составило труда сделать вывод о настоящей цели визита Рубенса. Гуссони, посол Венеции в Голландии, сообщает об упорно циркулировавшем на континенте слухе, что Рубенс приехал не с пустыми руками: при себе он имел 200 тыс. флоринов для подкупа английских министров[707]. Задачей Рубенса было убедить Карла I обменяться с испанской стороной дипломатическими представителями.

В июле 1629 г. на собрании Тайного совета Уэстон объявил о скором прибытии в Англию испанского посла дона Франческо Саппаты. Карл I выразил согласие с предложением Рубенса и решил послать в Испанию Фрэнсиса Коттингтона, канцлера казначейства[708]

. Карл I утверждал, что не собирается начинать переговоры, пока испанцы не предоставят гарантий возвращения Пфальца, и если вопрос не будет решен в течение месяца, Коттингтон должен будет вернуться в Англию[709].

Испанцы старались использовать любую возможность для того, чтобы улучшить свои позиции на предстоявших переговорах. Вместо Саппаты было решено послать дона Карлоса Колому, который в 1623–1624 гг. уже был в Англии и, по словам венецианского посла Соранцо, был известен как друг Уэстона. Прибытие Коломы в Лондон было задержано под предлогом того, что он не успел получить от Филиппа IV необходимых инструкций, тогда как Коттингтон уже был в пути. Прибыв в Лондон в январе 1630 г., Колома постарался завоевать доверие Карла I, заявив, что испанский король не имеет намерения обманывать англичан[710]. Неприятной новостью для Уэстона и Карла I стало то, что Колома, как выяснилось, не был уполномочен Филиппом IV вести переговоры о заключении мира. В ответ англичанами было сказано, что Коттингтон также не был наделен соответствующими полномочиями, а его задача заключалась лишь в том, чтобы ознакомиться с предложением испанской стороны

[711].

В это же время в Испании Коттингтон был очень тепло принят Оливаресом. Хотя Карл I утверждал, что отзовет посла, если через месяц не будет прояснена ситуация с Пфальцем, в течение нескольких месяцев в переговорах не было никакого сдвига. Испанцы стремились добиться от Англии предоставления военной помощи, обещая сделать все возможное, чтобы убедить герцога Баварского и императора восстановить Елизавету в ее правах[712]. После того как Коттингтон выяснил, что испанцы не собирались делать какие-либо уступки, он выразил желание вернуться в Англию. Хотя Уэстон постарался уговорить Карла I согласиться на предложение Испании, король продолжать утверждать, что без возвращения Пфальца мир не будет заключен. В свою очередь, Оливарес настаивал на том, что вопрос о Пфальце не мог быть рассмотрен до подписания мирного договора, поскольку Испании была необходима помощь Англии в борьбе против голландцев. Кроме того, Испания была крайне заинтересована в восстановлении торговли с Англией и привлечении английских торговцев в испанские колонии в Новом Свете[713]

.

Несмотря на неопределенность ситуации с Пфальцем, к сентябрю 1630 г. стало ясно, что договор будет подписан. Сам Карл I не желал этого, но Уэстон и общая политико-экономическая ситуация в Англии требовали обратного[714]. Видя склонность Карла I к уступкам, Оливарес потребовал не только свободного нахождения своих судов в английских портах, но и их защиты английским конвоем от голландских пиратов[715]. Хотя уже в октябре 1630 г. Соранцо сообщил в Венецию об англоиспанском договоре, официально о заключении мира было объявлено лишь 15 декабря. В этот же день Колома вручил Карлу I письмо от Филиппа IV, в котором тот обещал восстановить в правах Елизавету Пфальцскую и ее детей, а до тех пор предлагал им полный пансион[716].