Королевский факультет

О том, что я вообще еще не подписывался под учебной документацией деканата, я умолчал. О некоторых вещах никому не следует знать, даже самым близким. Таким вот тут я становлюсь молчуном.

Договориться не получилось.

Катенька обидчиво вскинулась.

— Как же я буду печатать текст, если вы еще не подписали. Шутите, что ли. Какой принтер распечатает без вашей подписи. Вы подпишитесь, узаконив содержание документа, а я потом буквы обрисую с помощью магии.

— ???

Катенька пождала губки, сразу показав свое лицо через тридцать лет. Похоже, думает, как бы мне объяснить. Попробуй тут ей не посочувствовать. Ораторское искусство явно не входило в число ее сильных сторон.

Я уже почувствовал закипание секретарских мозгов вследствие чрезмерного мыслительного процесса и сдался. Бог с ними, один раз подпишу, а потом будет видно. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом лучше не залазить. Вдруг монастырь окажется женским. Шум, гам, визг, дикие крики. Оглохнешь и потеряешь рассудок.

— Покажите мне хотя бы потом напечатанные документы, — попросил я, берясь за папку.

Секретарша ушла, а я, чувствуя себя дураком, стал подписывать пустые листки официальных бумаг. Подумав, мстительно пронумеровал крупными цифрами, чтобы не были подменены. А то покажем один листок, а другой с подписью спрячем, дурака декана надуем. Диваны я заказывал обычным образом — подписывался под текстом, а сегодня пришел красный день календаря?

Пока Катенька печатала текст над моими подписями, я рассматривал содержимое на столе, но как только документы появились, немедленно принялся их изучать.

— Это обязательные распоряжения, — терпеливо пояснила она, стоя у стола. — Их просто надо напечатать и подшить к делу. Текучка. Таких за год вырастает куча.

Так, посмотрим на эти так называемые обязательные... На продление стипендии, перевод с курса на курс, восстановление в связи с завершением академического отпуска. Действительно текучка. Дождавшись, пока секретарь отвернется, я вычеркнул дату зачисления одного болящего студента, выходящего из академического отпуска, а сверху написал другую, на день позже. Хоть что-нибудь мое.

Не почувствовав подвоха, Катенька взяла пачку бумаг, а я счастливый, как нашаливший мальчишка, чья проказа не была замечена, откинулся в кресле. Обрадовался!

— Кирилл Сергеевич, ваше замечание по дате зачисления не прошло, поскольку вы его не заверили.

Катенька распахнула папку и показала нужный листок. Стояла прежняя дата, а моя черканье исчезло.

— Вы перепечатали, — отмахнулся я от нее. Над новичками шутят, даже если это деканы.

Секретарь молча показала мою подпись внизу приказа и мою нумерацию листков. Потом гордо ушла. Прямо-таки сама оскорбленная невинность.

Здесь какая-то хитрость. Не могут чернила так легко исчезнуть. Ладно бы ручку подсунули с симпатическими чернилами. Нет, ручка моя, не один месяц пишу еще с земной поры. И нумерация моя. Я внимательно изучил листок. Тут находилась новая дата, написанная мной. Где она? Номер есть, даты нет.

Разберемся. Не одна Катенька прячет за магию свои промахи. Надо просто за это взяться и все станет ясным. Хотя логика здесь есть. Мало ли кто даты зачеркивает. Надо было действительно подписаться и зафиксировать, что это именно мои изменения. Запомним.

Ух! На этом свой нелегкий рабочий день можно считать законченный. Поднялся, попрощался с Клавдией Николаевной и Катенькой, вышел в коридор и... напоролся на Антуанетту. Королева Тарина, или нет, студентка из Тарина, если верить социальной роли, которую она играла в текущий момент, робко улыбнулась.

— Ваша светлость, вы можете меня принять?

— У меня закончился рабочий день. Ухожу.

— Ну, пожалуйста!

Ненавижу себя в этот момент. Девицы, прекрасно представляя свои достоинства, бывают обворожительны в своих просьбах и просто вынуждали идти им навстречу. Я повернул обратно, смотря вперед, чтобы не видеть торжествующий взгляд королевы. Ничего, сейчас я отыграюсь по очкам. Сел за стол, кивнул королеве на стул напротив.

— Ваша светлость, у меня уже улучшился почерк. Пожалуйста, освободите меня от занятий по правописанию!

Я посмотрел оловянным взглядом в глаза Антуанетты. Ее глаза забегали, она покраснела. Мне осталось довольно хмыкнуть и позвать секретаря:

— Катенька, принесите ее величеству письменные принадлежности, — подождал, пока Антуанетта вооружится пером и бумагой, — пишите, ваше величество: «Я никогда не буду приставать к декану с пустяками».

Пришедшая в себя королева вновь вспыхнула, но текст все же дописала. Я попросил листок и скептически оглядел текст. Слов нет, почерк улучшился, но хвастаться было особенно нечем.

— Ваше величество, представьте, что вы отдали королевское распоряжение и его выполнили примерно так, как это сделали вы. Можно ли положительно оценить такие действия?

Королева жалобно сказала:

— Однако почерк действительно улучшился!

— Незначительно. Королева должна быть примером для своих подданных и вы действительно будете им, даже если не хотите этого. И кстати: если по истечении положенных мной двух месяцев почерк не станет идеальным, я наложу новый срок.