Королевский крест

И в каждой стае появились свои лидеры. Поначалу, когда процесс распада еще не зашел слишком далеко, главари ограничивались тем, что провозглашали себя епископами. Но с годами уважение к древним нормам потерялось окончательно, и появились самозваные кардиналы. У Бруджа и Робене их по два, у Носферату три, у Луминар — пять. Но всех переплюнули психи Малкавианы, семь высших лидеров которых увлеченно воевали друг с другом.

Поначалу старая аристократия полагала, что в любой момент сможет вразумить отколовшихся сородичей. Несколько раз это даже удавалось… А потом беглецы стали уходить очень далеко, старательно прятаться, маскироваться, и искать их становилось все сложнее и сложнее. А массовый распад начался после междоусобицы в Луминар. Старый Ги, истинный кардинал, встретил восход солнца на крыше собственного дома, а за этим интригующим событием с любопытством наблюдал из укрытия сынок неудачника — Густав. Правда, Амулет Крови достался сметливому юноше не целиком — вторую из двух Драконьих Игл забрал двоюродный брат — епископ клана и по совместительству напарник по мятежу. С тех пор у Луминар появились два истинных кардинала, один в Лондоне, другой в Нью-Йорке, еще три ложных, а в масанских головах все окончательно перепуталось. Уважение к традиционным ценностям упало настолько, что Пабло Робене, наследник кардинала Мануэля и владелец Диадемы Теней, не стал дожидаться своей очереди и попросту скрылся, бросив родной клан на произвол судьбы.

Ходили слухи, что Пабло видели в Рио. Бруджа не верил: владелец Амулета Крови не оставит ненужный след.

Саббат распадалась. Александр догадывался, что именно на такой ход событий рассчитывали Великие Дома: инстинкт самосохранения заставит мятежников раздробиться на мелкие осколки, после чего лишенные единого управления и не представляющие реальной силы масаны будут уничтожены в течение пятидесяти-ста лет. Но на этот раз лидеры Тайного Города перехитрили сами себя. Они не подумали над тем, что уничтожение сотни мелких группировок станет более трудоемкой проблемой, чем битва с кланом: мелкая рыбешка легко проходила сквозь сети.

Война затягивалась.

Но ни одна сторона не испытывала от этого факта особой радости.

А самое плохое заключалось даже не в том, что разбитая на мелкие осколки Саббат не была способна победить или потребовать от Тайного Города почетного мира. Самое плохое заключалось в том, что вампиры теряли осторожность.

Разумеется, Бруджа был далек от мысли требовать от масанов Саббат соблюдения норм, аналогичных Догмам Покорности. Но в то же время барону уже приходилось предпринимать шаги против наиболее одиозных соплеменников, безжалостно истреблять молодняк, неправильно истолковавший идею полной свободы и отказывающийся признавать, что челы сильнее. Уничтожал не понимающих, что спасает воинов ночи только тайна, что стоит челам проникнуть за ее покров, и вражда с Тайным Городом покажется детской забавой, ибо наступит настоящая катастрофа. Но чем больше становилось самозваных кардиналов с манией величия, тем более смелыми и издевательскими становились лозунги в адрес челов. Тем чаще приходилось подчищать данные в полицейских архивах и убирать нежелательных свидетелей. И одиозных охотников, не желающих жить тихо. Александр действовал осторожно, прекрасно понимая, что многим вожакам Саббат придется не по вкусу его линия. Пару раз, не желая рисковать, он сдал отморозков гаркам и именно после первого подобного случая ясно осознал, в каком тупике находится.

Если свободным масанам приходится следить за порядком и соблюдать режим секретности, так же как и Камарилла, то чем они отличаются друг от друга? Идеями? Но лозунги Саббат появились постфактум, после того как началась война, и лидерам потребовалось как-то объяснить подданным для чего она ведется. В действительности же причиной конфликта стала борьба за власть. Одни кланы согласились признать главенствующую роль Великих Домов, другие — нет. Саббат основали вожди, желавшие самостоятельно править семьей и разговаривать с Тайным Городом на равных. Пусть не в ранге Великого Дома, но и не как вассалы Темного Двора. Возможно, разногласия можно было уладить за столом переговоров, но кто-то погорячился, кто-то проявил ненужную принципиальность, у кого-то взыграла гордость или застарелая обида, в результате — большая кровь.

Почти все объявившие войну вожди погибли, их кланы распались на мелкие стаи, истребить которые не в состоянии даже гарки, а выдуманная для войны идеология полной свободы до сих пор туманила головы.

* * *