Королевский крест

— А через две недели наш обычный процент. — Крылов вздохнул. — С меня ведь тоже спрашивают, Ефим. Я и так иду на большую жертву.

— Я вижу. — Мамоцких закусил губу: — Я не подниму такие деньги за два месяца. Да и за три не подниму.

Ну, об этом он мог Крылову не говорить: Никита прекрасно понимал положение Ефима. Какую бы перспективную работу он ни нашел, такие деньги за два месяца не заработать. И в долг ему не дадут — никто не станет связываться с игроком.

— С твоими-то мозгами? — удивился Крылов. — Ефим, не обижай меня, а то я решу, что общаюсь с кретином. Ты ведь умный мужик?

— Да.

— Вот видишь. Ты всегда найдешь выход из положения. — Никита вновь выдержал небольшую паузу: — Ты где сейчас живешь?

— На даче.

— Но ведь ты не повезешь туда молодую жену? Не по-мужски это. Надо гнездышко в столице свить. Квартиру, хотя бы двухкомнатную, с ремонтом и мебелью.

— Была у меня квартира, — угрюмо заметил Мамоцких.

— Согласись — здорово? — И эту фразу Никита произнес предельно серьезно, так, словно понятия не имел, что случилось с дорогой недвижимостью игрока. — Я вот что думаю: дача у тебя хорошая. Прямо скажем — классная дача. Сколько там квадратиков?

— Сто восемьдесят.

— И находится в приличном месте. Ты ее продай, Ефим, и купи для семьи квартиру в Москве. Если не зарываться и взять двухкомнатную в муниципальной новостройке, то и на ремонт денег хватит, и на обстановку, и долг вернуть. А я ради такого дела подожду. Месяц с тебя проценты брать не стану.

— Если не зарываться, то деньги даже останутся, — промямлил Мамоцких.

— Значит, и еще кое на что хватит, — прозрачно улыбнулся Никита.

Ефим непонимающе посмотрел на Крылова. Сообразил. Задрожал:

— Нет, с этим покончено.

— Да я что? Я так, поинтересоваться. Варианты излагаю. — В руке Крылова появилась золотая фишка. Никита с небрежной ловкостью пропустил ее через пальцы, на мгновение задержал кругляш перед глазами Мамоцких и положил на стол. — Ты сам должен все решить, Ефим. Ты ведь умный. Не хочешь дачу продавать — ищи деньги. Два месяца. Или меньше.

— Ты же говорил — два.

— А еще я говорил, что нарушаю все возможные правила, — напомнил Крылов.

— Да, ты говорил. — Мамоцких сглотнул. С огромным трудом отвел взгляд от лежащей на столе фишки, что-то прошептал себе под нос и тихо сказал: — Я хочу предложить тебе… В счет долга.

— Что предложить?

Ефим наклонился, поднял и водрузил на стол принесенный пакет, аккуратно развернул оберточную бумагу.

— На даче нашел. Лазил по чердаку и нашел. Давно там лежала. — Заинтересовавшись, Эльдар и Анна подошли ближе, но Мамоцких не обратил на них никакого внимания — он смотрел на Крылова: — Тебе понравится.

Ефим принес изящную палисандровую шкатулку, длиной около двадцати дюймов. Золотые уголки, аккуратный замочек и чеканный медальон на верхней крышке: веретено и клубок ниток.

— Что это? — Только Ахметов уловил раздражение в голосе Никиты.

Мамоцких молча открыл шкатулку. Две колоды карт на зеленом бархате.

— Подарочный набор? — разочарованно скривился Эльдар.

Что именно Ахметов ожидал увидеть в шкатулке, осталось неизвестным. Но вот один интересный момент он из-за своей несдержанности упустил: в тот самый миг, когда Ефим откинул крышку, Анна вздрогнула и удивленно распахнула глаза. Но тут же взяла себя в руки и кинула быстрый взгляд на Эльдара — тот ничего не заметил.

— Мой прадед изъял шкатулку у…

— Изъял? — Никита брезгливо скривился. — Скорее — отнял?

— Красная цена этому барахлу: пять сотен, — махнул рукой Ахметов. — В арбатских ларьках бывают наборы и получше.

— Карты и шкатулку изготовили в восемнадцатом веке, — насупился Мамоцких. — Это не современная подделка. Прадед изъял шкатулку у графа Сергея Чернышева. Она очень ценная.

— Неужели? — презрительно протянул Никита.

— Бабка рассказывала, что граф Чернышев обещал отвести прадеда к спрятанным фамильным сокровищам, обещал отдать все, если его отпустят с этими картами.

— Какой же ты идиот! — Аарон Мамоцких от души ткнул Сергея в зубы. — «Отдам фамильные драгоценности»? Да ты и так их мне выдашь, буржуйская морда. Сам выдашь!

Кулачок у комиссара был маленький и костлявый. И сам он был маленьким, щуплым, поминутно шмыгал вислым носом и облизывал губы. От призыва на Первую мировую гимназист Мамоцких спасся, прикинувшись дурачком, и с тех пор никак не мог избавиться от некоторых привычек, приобретенных во время кратковременного пребывания в сумасшедшем доме.

— Говори, сука, где камушки? Где золото спрятал?!