Королевский сорняк

Гера отказался, сообщив, что только что пил.

– Ну, зайди тогда, я тебя с нашей гостьей познакомлю.

Крупный, плечистый, бородатый, с тем нескладным лицом, что формируют пьяные гены многих предшествующих поколений крестьян, Гера был угрюмо-послушен, хотя широкий и в то же время курносый нос придавал ему немного удивленное выражение. Его лохматую черную голову венчала кепочка с надписью «Микрософт», казавшаяся чьей-то насмешкой.

У его ног преданно притулилась такая же нескладная, как и ее хозяин, собака.

– Антонина, – представил Писатель. – Наша гостья. А это Герасим, мой садовник и сторож.

– А собаку зовут Муму? – сострила Тоня.

Писатель рассмеялся.

– Почти! Я ее так иногда называю. Но на самом деле ее зовут Питти. А еще точнее, Герасим прозвал питбуля Петей, – а я переименовал его в Питти.

– Питбуууль??? – изумилась Тоня. – Это питбуль

?

– Он самый. Чистопородный.

– А он… Он не опасен?

– Нет, конечно, – заверил ее Писатель. – Это все выдумки! Ну, скажи же, Гера: опасен ли твой пес?

– Нет, – обронил Гера.

Помявшись, садовник ушел, а Писатель стал рассказывать Тоне его нехитрую историю:

– Бабенка его бросила, Гера запил по-черному. Потом, почти по Тургеневу, хотел утопиться. Его, пьяного, с моста сняли односельчане. Гера чуток протрезвел, пришел в себя, снова за работу взялся. А руки у него золотые… И я позвал его к себе. Он такой же бирюк, что и я, нам с ним лишних слов не надо.

– А почему жена его бросила?

– Ушла к другому, как водится. Всего три года пожили вместе.

Тоню почему-то задело это примечание – «как водится». Она воскликнула запальчиво:

– Просто так не уходят! Значит, Гера был плохим мужем! Должен был заботиться о своей жене, тогда б она не ушла!

– ДОЛЖЕН? Никто никому ничего не должен, деточка. Гера такой, какой есть. И принимать его следует таким, как он есть.

Тоня вспомнила свое, еще недавнее желание, чтобы ее принимали такой, как есть… Но она уже знала, в чем ошибка и даже эгоизм подобной философии.

– Как замшелое бревно, что ли? От которого нечего ждать, даже крохотного ростка?

Писатель прищурился на Тоню с интересом.

– Экая мичуринка! По-вашему, значит, Гера должен был цветочками покрыться, чтобы удержать бабу свою?

– Так он же ее любил! Топиться с горя хотел! Значит, должен был напрячься, чтобы ей с ним было хорошо!

– Опять ДОЛЖЕН! Да не растут на замшелом бревне цветочки, хоть ты его судом приговори! А жинка его ДОЛЖНА была, в таком случае, смотреть, за кого замуж шла! …А на самом деле, никто никому не должен.

– Ну, если так подходить к отношениям, то нечего и ждать сказок. Чудес не бывает.

– Именно так я ему и сказал.

– Нет, не так вы ему сказали! Вы ему не сказали, что любовь, это не слово такое – это дело такое!

– Интересная формулировочка, – хмыкнул Писатель.

– Потому что надо уметь вкладываться в отношения, – продолжала запальчиво Тоня, – чтобы…

– Ты сюда приехала совета просить или советы давать? – перебил ее Писатель.

Тоня смутилась.

– Учитывая твой возраст, у тебя любовная проблема… – Он вдруг перешел на покровительственное «ты». – Я не прав? – Он чуть насмешливо посмотрел на нее. – Вижу, что угадал… И что же, Тоня, разве ты не вкладывалась в отношения? Да уж, небось, изо всех сил! Однако позвонила ты среди ночи мне и сидишь теперь тут, у меня, а не держишься за ручку с любимым… И вот тебе твоя теория, а вот тебе твоя практика.

Тоня прикусила губу, стараясь справиться с подступившими слезами. Писатель прав… И это самое обидное!

Ужин подходил к концу. Писатель почти не смотрел на нее, но Тоня кожей чувствовала: он ждет, чтобы она решилась наконец приступить к своему рассказу. Ей и самой не терпелось, хотя страшно было подступиться.

– Хочешь сок? Алкоголь? Чай? – неожиданно мягко спросил Николай Сергеевич.

Этот вопрос ее вдруг успокоил, снял напряжение, и Тоня решила приступить к рассказу немедленно и без предисловий.

– Бокал «Порто», – если у вас, конечно, настоящий, португальский.

– Ты знаток, я смотрю, – поднял брови Николай Сергеевич и ушел куда-то.

Затем вернулся с темной бутылкой «Порто» и двумя бокалами. Налил Тоне и себе и заявил:

– Сладкого у меня нет. Не обессудь.

– Мне и не нужно, – рассеянно откликнулась Тоня. – Фигуру берегу. Так вот, Николай Сергеевич, вы, наверное, себя спрашиваете, зачем я вам позвонила и даже почти напросилась к вам в гости…

– Ничего я не спрашиваю, – буркнул он. – Это ты хотела, а я уступил.

– Неправда, – рассмеялась Тоня. – Иначе бы вы не посочувствовали мне в кафе и не оставили своего телефона. Ваша воля играть бирюка, если вам так нравится, но я-то вижу, что вы просто сгораете от нетерпения!