Королевства Тайн

Но ещё только произнося эти слова, я уже знал ответ. Она сама об этом сказала. «Всё что угодно отдала бы, чтобы боль утихла, хотя бы на минуту, чтобы я смогла поспать». И теперь, наконец, она получила желаемое. Не в том месте, где к ней на спасение пришла бы мимолётная фантазия; в том, где её эльфийская сторона тоже смогла бы отдохнуть, как и человеческая. Иногда, когда ты очень сильно что-то любишь, ты должен это отпустить.

- Спи спокойно, Алири, - негромко проговорил я. Наклонившись, я прижал к её губам свои, но они уже остыли.

Не знаю, сколько я стоял перед ней на коленях. Положение солнца не менялось. Думаю, в том месте время не течёт вовсе. Всегда там будет день, и всегда – раннее лето.

Наконец я поднялся и вытер со щёк солёные капли.

- Прощай, Алири, - сказал я. Отвернувшись от её одра, я больше не оборачивался.

Не знаю, как я нашёл его. Просто подумал, и вот он возник передо мной. Круглый проход и тени за ним. Вход в пещеру, и выход в то же время. Слова зазвучали в моей голове. Не могу сказать, принадлежали они мне или кому-то ещё.

«Покинув Грот Мечтаний, ты никогда не сможешь вернуться.»

Я взглянул на свои руки, размял гладкие, тёплые пальцы. Как приятно быть живым. Но это ведь лишь сон, не так ли? «Ничто не сможет сделать тебя счастливым, если ты не счастлив с тем, что имеешь, Мураг». Алири заплатила высокую цену, чтобы понять это. И если мне суждено быть волшебным черепом, затерявшимся в Подгорье, значит, я должен как-то обрести счастье в этом – как Алири нашла в себе, в своей участи, прежде чем мы вошли в грот. Последний раз я посмотрел на свои настоящие руки. Затем вздохнул.

- Спасибо, Алири, - поблагодарил я.

И вышел наружу через круг темноты.

Как обычно, на следующее утро на меня снова попытался сесть кокатрикс. Поначалу я не мог даже найти сил, чтобы укусить его. Но затем вспомнил об Алири и чему она меня научила. В честь её памяти я должен был хотя бы попытаться. Собравшись с духом, я вцепился зубами в чешуйчатое филе. Птица пискнула, отлетела и уставилась на меня своими бусинками.

В тот же миг, в глубине захватившей меня печали, я почувствовал её – искру веселья. Я понял, что Алири бы понравилось. И искра превратилась в пламя.

- Берегись, Подгорье! – пронзительно закричал я тогда. – Череп вернулся!

С хохотом и молитвами, я укатился во тьму.

ПРИЩУРЕННЫЙ ВЗГЛЯД

Монте Кук

Тёмный Глаз Гавинааса раскрылся.

Магическая сила заискрила вокруг него, потрескивая огнём, когда Глаз попытался изучить окружение. Он увидел запылённую, затянутую паутиной комнату, плотно закрытые золотые сундуки, ювелирные украшения за стеклянными витринами – всё это блестело, отражая изумрудное сияние самого Глаза. Он всё ещё не понял, как попал в эту маленькую каморку, хотя пробудился уже в третий раз с тех пор, как обнаружил себя здесь.

Очевидно, маг Гавинаас был мёртв, поскольку никогда не отдал бы Глаз добровольно; но талисман не мог сказать, когда это произошло, или хотя бы сколько времени прошло с тех пор, как он открывался в последний раз. Его сила могла дремать годы.

«Это пыльное, всеми забытое хранилище – не место артефакту несравненной мощи», подумал он. Наделённый магией предмет чувствовал себя здесь не как в храме, а как в гробнице. Реликвия, подобная Тёмному Глазу, должна принадлежать великому волшебнику, с которым можно завоевать мир. Нужно было такого найти.

Но, как и в прошлый раз, когда артефакт потянулся магическим взором, то быстро обнаружил, что ни одного подходящего колдуна в пределах досягаемости не имеется. Ну ладно. Волшебника можно и создать, не только найти. Тёмный Глаз (ранее, Гавинааса) развернул свой взгляд в знакомом направлении. В любом случае, прежние два раза, во время пробуждений, он обнаруживал кого-то, кто обладал силой, превосходящей силу любого волшебника…

Да. О, да. Глаз прищурился. Этот кто-то всё ещё находился рядом. Артефакт мог учуять его присутствие… и слабость, не существовавшую раньше.

«На этот раз, - предвкушал Глаз, - на этот раз он покорится».

Тиурен заставил своего грифона приземлиться во внешнем дворе Королевского Дворца Вантира. На стойла сегодня нет времени. Письмо, которое он получил вчера от короля Кохата, его друга детства, просило скорее прилетать – это означало, что какая-то ужасная неприятность сомкнула на дворце свою хватку. Редко король вызывал барда из его странствий, и то только в случае острой необходимости.