Королевство Бахрейн. Лики истории

Жилище бедуина — шатер. Шерстяная ткань полотен шатра, который аравийцы и по сей день называют «домом из волос» {бейт аш-ша’ар), — черного, как правило, цвета. Ткут ее только из козьей и овечьей шерсти, но никак не из верблюжьей. Верблюжья шерсть у кочевников идет на изготовления тканей для одежд. В прошлом у входа в шатер шейха племени обязательно стояло, воткнутым в песок, копье с пучком перьев страуса под наконечником. Наличие такого копья у шатра означало, что помеченное им жилище на становище — «центр власти» племени.

Непременный атрибут мужской половины шатра, или «мужской обители» в речи аравийцев, — верблюжьи седла (хаулани). В некоторых племенах Аравии их называют словом «шаддад» — в честь Шаддада, легендарного сына ‘Ада, родоначальника ‘адитов, «арабов первородных». Предания гласят, что основал Шадда ибн ‘Ад «царство могучее». Заложил в нем Ирам, ушедший в сказания арабов Аравии город-сад, «красоты дивной, необыкновенной». Аравийцы прозвали его «осколком Рая на земле». Сам Шаддад слыл не только воином славным, великолепным наездником и непревзойденным никем в народе его стрелком из лука, но и резчиком седел маститым. Именно ему, как утверждают легенды, и принадлежит авторство изготовления верблюжьих седел.

Гордостью бедуина Бахрейна, да и Аравии в целом, была его лошадь. О роли и месте лошади в повседневной жизни племен Бахрейна говорит то, что в «культуре почитания», существовавшей у чистокровных аравийцев с незапамятных времен, на первом месте стоял отец, на втором — гость, на третьем — лошадь.

По одной из легенд, когда царица Савская прослышала о славе царя Соломона и мудрости его великой, и пришла к нему, дабы самой убедиться в том, испытав его загадками, то из всего того, что увидела она в царстве его, очень поразили ее конюшни царя Соломона. Содержалось в них 12 тысяч лошадей, невиданных дотоле царицей. Нескольких из них он преподнес в подарок царице, пленившей его умом острым и красотой яркой. Так, якобы, лошади и оказались в Йемене, в землях царства этой легендарной владычицы Древнего мира. Стали давать потомство и разошлись впоследствии вместе с покидавшими Йемен семейно-родовыми и родоплеменными кланами «арабов чистокровных» по всему «Острову арабов».

Согласно другой легенде, сотворил лошадь арабской масти Всевышний, дабы даровать жителям Аравийской пустыни, обитателям «сада Аллаха», товарища верного в делах их, мирских и ратных. Взял он горсть самума, аравийского смерча, сметающего все на своем пути, и сотворил из него существо дивное, грациозное и быстроногое, и сказал: «Имя тебе — лошадь арабская! Предназначение твое — служить людям! Быть щитом для мужей достойных и благородных, и бичом для их врагов и недругов!».

Одно из преданий арабов Аравии повествует о том, что Пророк Мухаммад будто бы сказал однажды, что «лучшая услада мужчины, после женщины, — его лошадь»

По традиции, пришедшей на Бахрейн из Персии, где лошадей приносили в жертву Солнцу, которое почитали древние персы, местные маги-прорицатели стали совершать ими жертвоприношения водам Персидского залива, омывающим острова Бахрейнского архипелага. Забивали и бросали в Залив, один раз в году, по пять белых коней. Смысл ритуала состоял в том, чтобы задобрить богов Залива и испросить у них удачу для ловцов жемчуга и рыбаков, а также для мореходов, «морских извозчиков», отправлявшихся на судах своих за товарами к берегам «чужих земель», в царства Двуречья, и в «страну благовоний» (Йемен), что у края Большой воды (Индийского океана).

Лошади в Аравии, в том числе на Бахрейне, через который, также как через Басру и Кувейт, их вывозили в Индию, ценились так высоко, что пойманным конокрадам тут же, на месте, обрезали уши.

Родословные чистокровных арабских лошадей, а ими непременно обзаводились правители всех царств и княжеств Древней Аравии (обычай этот в силе и поныне), вели строго, и проследить их можно было до десятого колена. С приходом ислама в особой цене у аравийцев были те лошади, как вспоминал немецкий путешественник Ульрих Зеетцен, посещавший Аравию в 1809 г., родословная которых прослеживалась до пяти кобылиц, на которых ездил Пророк Мухаммад. За них платили, по его выражению, «страшные деньги». Но аравийцы считали, что лошадь «благородного происхождения» пороков не имеет, и потому денег, уплаченных за нее, стоит.

Из сказаний арабов Древней Аравии следует, что первым разводить арабских лошадей на продажу стал легендарный ‘Аназа, родоначальник могущественного племени бану ‘аназа, сплотившего вокруг себя один из крупнейших в Древней Аравии племенных союзов, внук Раби’а, потомка в 13 колене Исма’ила, прародителя арабов Северной Аравии. Впоследствии, по сложившейся традиции, на протяжении столетий, чистокровность лошади арабской породы было принято удостоверять у бедуинов-коневодов из племени бану ‘аназа; их решений по данному вопросу не оспаривал никто.