Королевство плоти и огня

Я вскинула брови.

– По-твоему, меня волнует, закончил ли ты?

По его губам скользнула тень улыбки.

– Я вне себя от того, что ты могла сделать что-то подобное.

– Ну а меня бесит, что в тот момент ты, похоже, не понимал, что у нас не было других вариантов, – огрызнулась я.

– Я все еще не закончил.

– Знаешь что? Мне плевать.

Его глаза превратились в горячий мед.

– Я в ярости – и в то же время в восхищении. Потому что знал: ты бы так и поступила. Убила бы себя, чтобы спасти жизни тех, кто еще остался. Ты бы сделала это, чтобы спасти меня.

Кастил двинулся вперед, а я попятилась и наступила на плащ или еще какую-то одежду герцогини.

– Не заметно, чтобы ты говорил с восхищением.

– Это потому что я не хочу восхищаться таким невероятным безрассудством. – Он опустил подбородок, и его голос стал глубже. – И потому что ты мне нужна.

Внезапная горячая волна прогнала клубящийся внутри меня холод.

– Мне нужно чувствовать твои губы своими. – Он уперся руками в стенку экипажа, загнав меня в клетку. – Нужно чувствовать твое дыхание моими легкими. Нужно чувствовать твою жизнь внутри меня. Ты просто нужна мне. Это желание. Это потребность. Ты можешь быть моей? Вся?

Не знаю, кто двинулся первым: он, я или мы оба. Неважно. Мы сошлись, и поцелуй вышел таким же диким, как и под катапультой, и он сказал все, что было невозможно выразить словами. Мы целовались так, словно еще недавно не чаяли сделать это снова. Мы слишком долго не верили, что у нас еще будет такая возможность.

Мы были на грани гибели или разлуки, и этот поцелуй… и то, что произошло дальше в полутемном экипаже, доказывало, как нас обоих потрясло осознание того, что мы можем потерять друг друга, едва обретя по-настоящему.

И было нечто большее. То, что позволило мне забыть о том, где мы находимся, что я здесь совершила и что происходит за этими тонкими стенками. Кастил вынул кинжал из моих пальцев и сунул в ножны на моем бедре. Потом развернул и поднял меня, поставил на колени на заваленную подушками скамью, стянул с меня легинсы и нижнее белье до колен. Я забыла о том, что сказала герцогиня перед тем, как я ее убила; забыла абсолютную холодность и пустоту, которые испытывала, когда наблюдала за ее смертью; отбросила навязчивое ощущение, что в ее словах была какая-то правда.

Кастил прижал мои руки к стенке и провел острыми кончиками клыков сбоку по моей шее, отчего по мне прокатилась волна горячего влажного жара.

– Это так неподобающе, – выдохнула я.

– Мне плевать. – Он опять куснул мою кожу, и мое тело выгнулось. – Приготовься.

Я так и сделала, хотя ничто не могло подготовить меня к тому, что произошло. Он напал стремительно, как змея, погрузив клыки в мое горло и в тот же самый момент войдя в меня. От боли и удовольствия у меня перехватило дыхание, а широко раскрытые глаза сосредоточились на потолке, на рельефном красно-черном изображении круга, пронзенного стрелой. Бесконечность. Сила.

Королевский герб Вознесшихся.

А потом… потом я опять стала огнем, пламенем.

Исчезло все, кроме безмерного наслаждения и экстаза, подстегиваемых глубокими, рокочущими звуками, которые издавал Кастил, его рукой, скользнувшей между моих бедер, и этими коварными, умелыми пальцами.

Нас поглотило безумие, совершенно отличное от того, что обрушилось на меня, когда я вышла во двор. Может, смерти, которые мы видели и которые сеяли сами, тоже подвели нас к этому моменту – к тому, с каким голодом его рот двигался на моей шее и с какой жадностью мои бедра поднимались к нему. Эти ощущения напоминают, что мы живы. Что мы выжили. Что еще будет время для всех вещей, о которых я думала, когда мы прижимались к земле под катапультой. Даже о неопределенности нашего будущего. И когда буря внутри вознесла нас на гребень и швырнула через край, я знала, что еще нас вела сила наших чувств, с которыми мы оба боролись.

Вот что заставило Кастила бросить своих людей, чтобы спасать меня.

Вот что заставило меня поднести кинжал к горлу и быть готовой убить себя, чтобы спасти его.

Сила чувств, как и то, насколько всепоглощающими они стали, не поддавалась логике. Я уронила голову на его грудь, а Кастил поцеловал уголок моих губ, длинный шрам, потом короткий.

– Я уже твоя, – прошептала я.

Глава 41

Поле, на котором тренировались Хранительницы, теперь было усеяно койками с ранеными и мертвыми. Большинство из них были смертными. Погибли двадцать Последователей и атлантианцев, живших в Пределе Спессы. Среди атлантианцев, прибывших с подкреплением, потери составили около пятидесяти человек, и вдвое больше раненых занимали койки. Около десятка вольвенов получили раны, которые нельзя исцелить самостоятельно. Первичные атлантианцы, составляющие большую часть войска, исцелились сами. Среди Хранительниц погибших не было, лишь несколько раненых.

Несмотря на потери, атлантианское войско одержало победу. К тому времени, как мы с Кастилом вышли из экипажа, атлантианцы уже захватили контроль над полем боя. Нас встретили стоящие на страже Киеран и несколько воинов.