Королевство шипов и роз

Вчера Ризанд сказал, что на моих плечах лежит судьба этого бессмертного мира, но на лицах невольных зрителей я видела не только тревогу. У меня встал комок в горле, когда несколько фейри поднесли пальцы к губам и протянули руки в мою сторону. Это был жест уважения к павшим, жест прощания с почитаемыми мертвыми. В нем не сквозило ничего злобного и издевательского. Большинство собравшихся стали придворными Амаранты лишь по принуждению, но они помнили другую жизнь, на землях их Дворов, под властью их верховных правителей. И если Ризанд и Тамлин вели странные игры, чтобы сохранить своим подданным жизнь…

Передо мной расступились. Я подошла к помосту Амаранты, и самозваная королева улыбнулась. Рядом с нею, как всегда, сидел Тамлин, но смотреть на него я пока не решалась.

— Ты справилась с двумя заданиями, — сказала Амаранта, снимая пылинку со своего кроваво-красного платья.

Ее черные волосы сверкали, и золотая корона на голове тонула в их блеске.

— Осталось всего одно, последнее. Представляю, как обидно тебе будет провалиться сейчас, когда ты столь близка к завершению.

Амаранта поджала губы. Мы обе ждали взрыва хохота.

Но засмеялось лишь несколько краснокожих караульных. Остальные молчали. Даже братья Ласэна. Даже Ризанд, который стоял где-то в толпе.

Я моргнула воспаленными глазами и вдруг поняла: как и Ризанд, эти фэйри и фэйцы играли с Амарантой. Их клятвы верности, их ставки на мою погибель, их грубые насмешки… все это было зрелищем, чтобы потрафить Амаранте. Но сейчас, когда конец так близок, они готовились встретить мою смерть со всем достоинством, какое у них еще сохранилось.

Амаранта недовольно посмотрела на них, но, когда обернулась ко мне, ее губы расползлись в приторной улыбке.

— Ты хочешь что-нибудь сказать перед смертью?

Я могла бы обрушить на нее град проклятий, но вместо этого повернулась к Тамлину. Его лицо, помимо золотой маски, вновь стало каменным. Если бы на мгновение увидеть его лицо целиком! Впрочем, мне хватало зеленых глаз…

— Я люблю тебя, Тамлин. Что бы она ни говорила о моей любви. Пусть я люблю тебя своим глупым человеческим сердцем, но я люблю тебя. И даже когда мое тело сожгут, я не перестану тебя любить.

У меня задрожали губы. По холодным щекам поползли теплые слезинки. Я не стала их вытирать.

В облике и позе Тамлина не изменилось ничего, даже пальцы не впились в подлокотники трона. Наверное, это и есть его способ сопротивления Амаранте, и все равно внешняя безучастность разрывала мне сердце, а молчание убивало еще до начала испытания.

— Тебе повезет, дорогая, если от тебя останется то, что можно сжечь.

Я смотрела на нее, не скрывая ненависти. Однако слова Амаранты не вызвали ни улыбок, ни приветственных возгласов, ни рукоплесканий. Только тишину.

Этот подарок зрителей придал мне смелости. Я сжала кулаки, скрыв татуированный глаз на ладони. Честно или не слишком, но до сих пор я побеждала Амаранту. И сейчас, если мне суждено умереть, я не умру в одиночестве. О чем еще я могла просить судьбу?

Амаранта подалась вперед, подперев рукой подбородок:

— Ты так и не разгадала мою загадку?

Я не ответила.

— Жаль, — снова улыбнулась она. — Ответ такой прекрасный.

— Хватит об этом, — рявкнула я.

Амаранта повернулась к Тамлину.

— Скажешь ей что-нибудь на прощание? — язвительно спросила она.

Он молчал.

— Ты хотела побыстрее? Изволь, — с улыбкой произнесла Амаранта и дважды хлопнула в ладоши.

В боковой стене открылась дверь. Караульные вывели троих: двух мужчин и женщину, чьи головы скрывали коричневые мешки. Пленные вертели головами, стремясь расслышать перешептывания, которыми наполнился тронный зал. У меня дрогнули колени.

Грубо толкая и пихая узников, караульные заставили их встать на колени перед помостом, лицом ко мне. Их фигуры и одежда ничего мне не говорили. Я по-прежнему не знала, кто передо мной.

Амаранта снова хлопнула в ладоши. Появилось трое слуг в черном и встали перед коленопреклоненными узниками. Длинные бледные руки слуг сжимали черные бархатные подушечки. На каждой лежал блестящий кинжал. Лезвие было не из металла, а из горной рябины, и я догадывалась почему.

— Это твое последнее испытание, Фейра, — растягивая слова, сказала Амаранта и небрежно махнула в сторону троих жертв. — Оборви жизнь этих несчастных ударом кинжала в сердце.

Я смотрела на нее, бестолково открывая и закрывая рот.

— Они ни в чем не провинились передо мной, если тебе важно знать, — продолжала Амаранта. — Думаю, тебя это не волнует. Ты не терзалась угрызениями совести, когда убивала беднягу-дозорного, посланного Тамлином. И дорогой Юриан спокойно спал все дни, когда медленно убивал мою сестру. Но если тебя это останавливает… можешь отказаться от испытания. Разумеется, тогда ты сама умрешь. Недаром говорят, что уговор дороже денег. Впрочем, если хочешь знать мое мнение: поскольку ты хладнокровно убивала существ из нашего мира, совесть не должна тебя мучить. Возможно, я делаю тебе незаслуженный подарок.