Королевство слепых

– Слушаю, – сказал Арман. Пальцы на руках и ногах у него похолодели, их пощипывало. Он боялся упасть в обморок.

– Мужчина. Рост больше шести футов. Худой. Точнее, изможденный. В женской одежде.

Арман сел и закрыл глаза, поднял дрожащую руку ко лбу. Выдохнул.

Не Анни. Не Оноре.

– Похоже, транссексуал накануне операции, – продолжал коронер. – Ваше имя было записано у него на бумажке в кармане.

– У нее, – сказал Гамаш, вздохнув.

– Прошу прощения?

– Это она. На ней розовое пальто? С оборками?

– Ничего нет. Ни пальто. Ни сапог, ни перчаток. Он…

– Она.

– Она была почти голая. Вы ее не знаете?

– Ее нашли одну? – спросил Гамаш, понимая, что́ это может означать. – С ней никого не было, когда ее нашли?

– Вы имеете в виду еще одно тело?

– Маленькая девочка. Лет шести.

– Не знаю. Мне привезли только тело.

– Проверьте, – сказал Гамаш, сдерживая себя, чтобы не наорать на коронера. – Пожалуйста.

Обычно коронер-новичок не принимал просьб от незнакомого человека по телефону, но этот человек говорил таким властным тоном, что коронер ответил:

– Минуточку.

И отправился проверять.

Он перевел Гамаша в режим ожидания, а тот поднялся на ноги и принялся расхаживать по кабинету в ожидании. Он ждал, ждал. Наконец вернулся доктор Харпер.

– Нет. Никакой маленькой девочки. По крайней мере, в морге. Вы тот самый Гамаш? Глава Sûreté?

– Да.

– Вы знаете, чье это тело?

– Думаю, что знаю, но мне нужно увидеть ее. Отчего она умерла?

– Похоже, передозировка. Мы делаем анализы.

– Я буду у вас через час.

– Да, сэр.

Арман направился к двери, но передумал и, вернувшись в кабинет, вытащил несколько шприцев из ящика под замком в своем столе.

После этого он ушел.

Гамаш стоял перед металлическим прозекторским столом, смотрел на одежду, сваленную на приставной стол. Ярко-багряная нейлоновая блузка, купленная потому, как он подозревал, что напоминала шелк. Мини-юбка из кожзаменителя. Подранные чулки-сеточка.

Потом он перевел взгляд на тощее тело и увидел, сколько сил она прилагала ради тех, кому было все равно. Ее пышный парик сбился. Густой макияж размазался по лицу, хотя утром она аккуратно нанесла косметику на лицо. Впрочем, струпья и язвы на лице не могло скрыть ничто.

В этом ужасном месте она попыталась быть красивой.

Он смотрел на тело, испытывая всеподавляющую грусть.

Коронер и санитар, услышав, как глава полиции бормочет что-то похожее на молитву, отошли в сторону.

Скорее от смущения, чем из уважения к приватности.

Гамаш перекрестился и повернулся к ним.

– Ее зовут Анита Фасьял, – сказал он. Когда санитар начал было хохотать, Гамаш пресек его попытку суровым взглядом. – Конечно, при рождении она получила другое имя. Я его не знаю. Если вам нужна помощь в отыскании ее родни, дайте мне знать, сделаю что смогу.

Гамаш обратил внимание на пятнистую кожу, синие вены. Ужас в глазах, красных от лопнувших сосудов. Ее смерть нельзя было назвать блаженной. Анита не отошла в облаке экстаза. Ее вырвали из жизни.

– Это карфентанил, – сказал он.

– Что? – спросил коронер.

– Аналог фентанила. Опиоид.

– Вы правы, сэр, – сказал санитар, севший за компьютер. – Прислали результаты анализов. У него…

– У нее, – сказал коронер.

– У нее в крови обнаружен карфентанил. Хотя и в небольшом количестве.

– Много его и не требуется, – сказал Гамаш.

– Никогда о таком не слышал, – сказал доктор Харпер. – Вы его знаете? Новый опиоид?

– Новейший, – сказал Гамаш. – Только появился на улице.

Коронер глубоко вздохнул и пробормотал:

– Черт бы подрал эти наркотики.

– Вы позволите? – Гамаш протянул руку, но спросил разрешения, прежде чем прикоснуться к руке Аниты.

Ее тело было исписано чем-то похожим на доморощенную татуировку. Сердца. Бабочки. На тыльной стороне ладони он прочел «Esprit».

Призрак.

На другой он прочел «Espoir».

Надежда.

Esprit. Espoir.

Но его заинтересовало ее левое предплечье. Там были надписи другой, хотя и знакомой рукой.

Не татуировка – это было написано фломастером.

Дэвид.

А после имени стояла цифра 2.

Доктор Харпер подошел к компьютеру и сказал что-то санитару, который застучал по клавиатуре.

– Черт возьми! – сказал он и повернулся к коронеру, который впился взглядом в экран, а потом обратился к Гамашу: – За последние три дня в Монреале случились шесть смертей. Четыре дня, считая сегодняшнее утро. Все бездомные. Все наркоманы. От одного и того же наркотика. Как вы сказали?

Гамаш не ответил. Да и вопрос все равно был риторический. Коронер точно знал, с чем они имеют дело. С кошмаром.

Арман почувствовал, как тяжело ему стало дышать.

Он опоздал. Наркотик уже на улицах. Шесть смертей. Гамаш посмотрел на Аниту. Семь.

Но пока он ни слова не слышал от копов, действовавших под прикрытием. Амелия ничего не нашла. Так что, может, это была проверочная партия, для аппетита.

Основная часть наркотика появится очень скоро. Может, через несколько часов. Но пока еще ее придерживают.

– Вы можете показать фотоснимки других вскрытий? – спросил Гамаш, подходя к компьютеру.

Снимки были уже на экране.

– Увеличьте левые предплечья.

Сначала одно, потом другое. Потом еще одно.

– Черт, – сказал санитар. – Мы это упустили.