Короли алмазов

— Тогда я поговорю с ней, когда она немного свыкнется с этой мыслью. Я объясню ей, как важен этот брак для нашей семьи, а для Ламборна и Николаса в особенности. Энн всегда была очень привязана к Николасу.

Мэтью вернулся в Хайклир к ленчу. Нарочито небрежно он положил футляр с ожерельем на стол, и Изабель с любопытством взглянула на него.

— Какая интересная коробочка! Можно заглянуть внутрь, если это не секрет?

— Конечно, можно, — он подвинул футляр к ней. — Здесь всего лишь несколько камней с моих алмазных рудников.

Изабель открыла крышку и невольно вскрикнула, потом она вынула ожерелье из футляра и положила сверкающие огнем камни себе на ладонь. Она представила, как эти бриллианты украсили бы ее белоснежную шею, и ей больше всего на свете захотелось их иметь.

— С твоих алмазных рудников? — переспросил Фредди, совсем как его тесть недавно.

Мэтью в общих чертах описал свою карьеру в Кимберли и дал весьма оптимистическую оценку будущих доходов от своих шахт. С непередаваемым наслаждением он наблюдал за реакцией своих слушателей: Фредди мрачнел от зависти, а Изабель жадно облизывала губы. Когда-то Мэтью хотелось со всего размаху ударить Фредди и бить его до тех пор, пока он не запросил бы пощады и не признался бы во всех своих грехах. Теперь он выбрал более изощренную пытку и медленно закручивал гайки.

— Я поеду в Десборо, — сказал Фредди жене после ленча. — Твой отец продает верховую лошадь.

Больше не продает, подумал Мэтью. Герцогу нет надобности продавать лошадь; вместо этого он уже продал дочь. Однако он промолчал, наблюдая, как Фредди уезжает на весьма полезную для него встречу.

Потом он повернулся к Изабель с самой соблазнительной своей улыбкой.

— Кажется, собирается дождь, и мы совсем одни. Как мы скоротаем вечер?

Он протянул руку и погладил ее по щеке. Изабель взяла его руку и крепче прижала к своей гладкой коже.

— Разве не этого момента мы ждали с тех пор, как ты приехал сюда, и мы увидели друг друга в первый раз? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Не совсем в первый, Изабель. Мы ведь были и прежде знакомы, или ты забыла?

— Нет, не забыла, но тогда я была совсем ребенком. Сейчас я женщина, с желаниями настоящей женщины и женским телом, которым я знаю, как пользоваться.

Она наклонилась к нему, он грубовато привлек ее к себе и поцеловал долгим и жарким поцелуем.

— Отпусти свою горничную, — прошептал он, целуя ее в шею. — Я приду к тебе через десять минут. Сначала мне надо убрать ожерелье.

— Для кого оно предназначено?

Мэтью снова поцеловал ее.

— Для женщины, которую я выбрал, — ответил он и посмотрел на нее с любовью, желанием, страстью и обещанием во взгляде.

Изабель поспешила к себе в комнату и быстро сбросила с себя одежду. Она посмотрела в зеркало на свое обнаженное тело — Мэтью не найдет в нем изъяна — и завернулась в черный шелковый пеньюар, подчеркивающий каждую линию ее тела. Тут дверь отворилась, и Мэтью вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней, сложив руки на груди.

Он медленно окинул взглядом комнату, задержав его на огромной кровати под бледно-голубым покрывалом, потом взглянул на Изабель. Его прищуренные, полу-прикрытые веками глаза излучали такой магнетизм, что Изабель задрожала. Она обвила его руками, прижалась к нему всем телом, стараясь быть как можно ближе. Его руки обняли ее, ощупывая ее тело под тонким шелком; они ласкали ее груди, спину и ягодицы до тех пор, пока вспыхнувшее в ней желание не стало просто невыносимым. Он распахнул пеньюар и провел рукой у нее между ног, и она прижалась к нему, ожидая продолжения.

Мэтью же отстранился.

— Сними пеньюар, — велел он, — и повернись, медленно, кругом. Я хочу посмотреть на тебя.

Изабель с гордым видом сделала так, как ее просили. Черный шелк упал к ее ногам, открыв мраморную белизну ее тела. Поворачиваясь, она подняла руки и распустила свои шикарные волосы, и они рассыпались у нее по плечам. Потом она вновь встала к нему лицом и протянула ему руку, приглашая в постель.

Но выражение лица Мэтью уже изменилось. Он равнодушно смотрел на нее, и его губы кривились в циничной улыбке:

— Спасибо за приглашение, Изабель, — сказал он, зевая, — но сегодня у меня нет настроения. Видишь ли, кажется, я не чувствую должного… энтузиазма.

Обида, разочарование и отчаяние охватили ее. Вдруг она осознала, как глупо выглядит обнаженной, и быстро подняла с полу одежду.

— Как ты посмел! — бросила она. — Как ты посмел пробудить во мне желание и так бесцеремонно отбросить в сторону!

— Действительно, как! — он рассмеялся. — Ну, Изабель, тебе должно быть известно, что это ты показала мне, как это делается.

— А ожерелье, ты собирался подарить мне ожерелье!

— Ничего подобного. Ожерелье предназначено для дамы, которую я выбрал. Для моей невесты. — Он многозначительно помедлил. — Для твоей сестры Энн.