Короли алмазов

На первый взгляд тридцатилетний Дани не был впечатляющей фигурой. Он был невысок и коренаст, как его отец, у него были черные волосы и густая черная борода Геррита Стейна. Но при ближайшем рассмотрении было заметно, что в его серо-зеленых глазах горел огонь сильных страстей, а лицо было умным и живым. В течение девяти лет со страниц «Волькссгрема» он упорно высказывал свои мысли об угрозе бурскому народу со стороны иностранцев. Его сила убеждения и ясность выражений завоевали ему сторонников, а последующие события сыграли ему на руку. Англичане постепенно стали теснить буров, пока ни у Трансвааля, ни у Оранжевой республики не осталось выходов к морю, кроме как через британские или португальские земли. Окружение было завершено, когда передовые силы Родса подняли британский флаг над Форт-Солсбери, который потом стал столицей Родезии, и закрыли северную границу Трансвааля.

Для Дани и его сторонников эти действия были угрожающими, но не они составляли главную опасность. Буры привыкли жить, окружив себя повозками, но теперь в их собственном лагере таилась угроза, которой они боялись больше всего: тысячи людей разных национальностей, которые устремились на золотые прииски Йоханнесбурга. Эти люди принесли с собой дух больших городов и отношения большого бизнеса в маленькую фермерскю республику.

В райойе Йоханнесбурга было около 80 тысяч иностранцев, почти в четыре раза больше, чем буров. Они вносили свои знания и деньги в благосостояние страны и превратили государство-банкрот в процветающую республику. Однако, эти иностранцы в Трансваале не имели ни права голоса, ни каких-либо иных прав даже в Йоханнесбурге, городе, который они построили среди пустынного вельда, и в котором платили очень высокие налоги. Теперь эти люди требовали своих прав в принявшей их стране.

— Некоторые считают, что иностранцы должны иметь определенные гражданские права, — осторожно сказал кто-то. — В конце концов они тоже платят налоги.

— Они могут голосовать, если выполнят наши требования.

— Но такие требования не может выполнить ни один иностранец.

— Это наша страна, — упрямо произнес Дани. — Они должны делать так, как скажем мы, или не должны этого делать вообще. Черт возьми, дальше вы захотите дать право голоса кафрам.

Мужчины засмеялись; шутка разрядила обстановку, но ненадолго.

— Нам нужны иностранцы, потому что нам нужно золото, — сказал другой мужчина. — Доход от золотодобывающих шахт составил в прошлом году 4 миллиона фунтов стерлингов.

— Золото проклятье, а не спасение для наших людей, — бросил Дани в привычной манере своих статей в «Вольксстрем». — Оно лежит мрачной тенью на нашей священной земле. За каждую унцию золота будет заплачено слезами и реками крови, которая прольется, когда мы будем вынуждены защищать нашу землю от посягательств пришельцев.

Дани помедлил, но никто не заговорил.

— Сегодня я встретил Ума Пауля, — спокойно продолжил он, — и он тоже разделяет мое мнение. Они что-то замышляют — эти дружки Родса в Йоханнесбурге. Их речи становятся более резкими, а сборища — более частыми. Да, они явно что-то замышляют, но я точно не знаю, что.

Дани был прав, и подтверждение не заставило себя долго ждать.

Сесил Родс был премьер-министром Капской колонии, и он не замедлил воспользоваться недовольством в Йоханнесбурге. В соответствии со своей программой империалистической экспансии, желая вытеснить Крюгера, он подготовил восстание, во время которого иностранцы должны были захватить власть. Кроме самих конспираторов в Йоханнесбурге, которые называли себя Комитетом реформ, в плане были задействованы британские войска под командованием доктора Джеймсона, старого друга Родса и бывшего врача Мэтью в Кимберли.

Но заговор провалился. Президент Крюгер арестовал членов Комитета реформ и заключил их в тюрьму Претории. Джеймсона выдали британским властям, а шестьдесят три конспиратора из Йоханнесбурга были осуждены за свои преступления. Среди интернированных в Претории были племянник Барни Барнато, брат Сесила Родса и американский инженер по имени Джон Хейс Хаммонд.

Сесилу Родсу ничего не оставалось, как уйти с поста премьер-министра. Его политическая карьера закончилась.

— Не понимаю, почему ты должен ехать в Африку, папа, — обиженным тоном сказала Тиффани.

— Я еду по делу, которое поручил мне президент, — объяснил ей Корт, ласково взъерошив черные кудри дочери.

Он не хотел ехать в Преторию, и согласился на это лишь из уважения к первому человеку Америки. Кливленд был непопулярен во многих кругах, но Корт восхищался честностью и прямотой этого человека. Вероятно, на него повлиял и тот факт, что у Кливленда был незаконный сын. Когда его политические противники пронюхали об этом во время предвыборной кампании 1894 года, помощники спросили Кливленда, как им нейтрализовать эту информацию. Кливленд ответил просто: «Скажите правду». Таким человеком мог бы стать и Корт, не попади он под влияние Мэтью Брайта.