Корона мира

«Поворот!» — подумал горец, и тут рука его, которой oн касался стены, чтобы не потерять во тьме путь, ушла в пустоту, а сам Майлдаф пребольно стукнулся о что-то твердое. Едва не выругавшись громко, но сдержавшись, горец ощупал то, что послужило причиной столь неприятного события.

Предмет был статуей — фигурой выше роста человека, помещенной в неглубокую нишу. Кого именно изображала скульптура, Бриан увидеть не мог, но низ ее представлял собой, вероятно, складки длинного одеяния.

Решив, что так вовремя попавшийся памятник послужит ему хоть каким-то убежищем, Бриан юркнул в нишу. Пространство между стеной и статуей оказалось довольно просторным, и горец легко уместился там.

Тем временем маленькие желтокожие существа перешли по мосту препону и двинулись по пещере. Они шли медленно и осторожно, внимательно обшаривая своими огромными глазищами пространство перед собой.

«Этак они меня быстро найдут, — рассудил Бриан. — Дело плохо».

Он отступил за статую так, что совсем перестал видеть происходящее в тоннеле, и плотно прижался спиной к камню. И повалился навзничь!

Видимо, он случайно нажал на рычаг или плитку, приводящую в действие некий механизм, и распахнул небольшую дверцу, ведущую внутрь статуи.

Не задумываясь о том, сумеет ли он найти способ открыть дверь изнутри, Майлдаф влез в угольную черноту памятникова нутра.

Наверху просачивался откуда-то, должно быть, из отверстий в камне, тусклый свет и висел в воздухе бледными, еле видными лучиками.

Майлдаф сделал шаг и едва не свалился. На сей раз запнулся о ступеньку и больно палец ушиб. Но этого уже не заметил.

По ступеням, на ощупь, взобрался кверху и выглянул наружу через отверстие, пробитое в камне. Окошко, правда находилось низко, и ему пришлось нагнуться.

Картина предстала такая, словно ожили старинные саги!

При неверном, пляшущем свете факелов по тоннелю проходили сотни и сотни лей, скалящих кривенькие маленькие рты и корчащих противные рожи, шмыгая длинными носами и беспрерывно двигая всеми мышцами лица одновременно. При этом карлики приплясывали, выделывая такие коленца, что все законы, описывающие равновесие тел, оказывались попраны.

Над ними проплывали в воздухе, поминутно сталкиваясь и огрызаясь друг на друга, знакомые уже человеко-птицы с зубастыми клювами и устрашающего размера когтями на тощих жилистых лапах.

Вслед эа леями выдвигались из темноты гигантские твари, обликом схожие с людьми, но уродливые и грубые, словно неизвестный ваятель в большой спешке выкромсал резцом из вязкого сырого гранита их безобразные тупые физиономии. Вместо волос на их головах колыхались кожистые гребни, подобные драконьим. Ростом они превосходили человека вдвое, а некоторые и более. Их конечности, могучие и узловатые, как древесные корни, были покрыты крупной чешуей, точно кольчугой. Мощные, как у тургарта, ноги несли объемистое квадратное тулово с толстым животом. Облачены они были в полуистлевшее грязное тряпье, а в лапах сжимали тяжкие каменные молоты, палицы, утыканные для пущей убийственной силы клыками и бивнями каких-то гигантских животных, и обыкновенные дубины, размеры коих призваны были вселять в сердца врагов немалое уныние. И поступь чудищ вызывала в почве колебание и дрожь. Глаза же их недвижны и злобны были, как у змей. И, что заслуживало превеликого удивления, великаны тоже приплясывали, сотрясаясь всеми своими огромными членами в небыстром, но строгом ритме, и вся пещера вздрагивала сообразно с ним.

Замыкали шествие сами Люди Холмов. Так и шли они, невысокие, коренастые, темноволосые, курчавые и светлые, с прямыми волосами, сжимая в крепких, украшенных затейливыми металлическими браслетами руках мечи, копья и луки. Покатый большой лоб, тонкий нос с хищными крыльями и горбинкой, пушистые прямые брови, широко распахнутые, чуть удлиненные глаза, отсутствие бороды. И тоже пританцовывают, приплясывают в том же ритме, что и чудища, но только легче, красивее, более плавно.

На поводках некоторые воины вели молодых волков. Звери исподлобья взирали желтыми недобрыми глазами и глухо, угрожающе огрызались непонятно на кого.

«Как же они похожи на нас, горцев! — подумал Бриан. — Даже и сказать трудно, чем они на нас не похожи. Разве поприземистее и посмуглее, да и не такие тонкие, как мы. Да, поплотнее нас будут. Только зачем это такое воинство ополчилось против семи человек? И почему все пляшут? Прямо не война, а Шествие какое-то».