Корона Подземья

Я не в силах удержать рыдания, которые рвутся из груди. Спрыгнув с шезлонга, я за четыре шага пересекаю комнату и сажусь рядом с мамой, сложив крылья сбоку. Она протягивает руки, и я прижимаюсь к ней, ухватившись за скользкую ткань платья, приникаю лицом к груди, вдыхаю запах духов.

– Всё хорошо, милая, – шепчет она и целует меня в лоб, оставив теплое пятнышко. – Всё будет хорошо.

Я крепче прижимаю маму к себе. Именно я должна ее утешать, но сейчас я чувствую себя маленькой девочкой, которая смотрит, как мамочка уезжает в сумасшедший дом.

– Я думала, это из-за меня, – с трудом выговариваю я. – Но ты отправилась в лечебницу в том числе из-за папы.

Мамино тело дрожит: она с трудом переводит дух.

– После того как ты родилась, всё изменилось. Я не справлялась, теряла контроль. Ему начали сниться сны о Стране Чудес… он, очевидно, искал воспоминания, которые давно утратил.

Она гладит меня по голове.

– Твой отец был особенно дорог Второй Сестре. Он каким-то образом проник в Страну Чудес сам, когда был ребенком. Она нашла его – впервые ей не пришлось красть человеческое дитя, чтобы обзавестись сновидцем. Второй Сестре никогда не нравилось воровать. Впрочем, она не чувствует себя виноватой, – в мамином голосе звучит горечь. – Это просто неудобство.

Я слизываю слезы с губ.

– И папа ничего не помнит?

– Как будто этого никогда и не было. В тот день, когда ты выбежала за бабочкой… – ее голос обрывается, и мы обе всхлипываем, – я хотела тебя исцелить. Но не могла. Иначе он бы окончательно лишился покоя. Поэтому мне пришлось уехать. От вас обоих. Чтобы вы были в безопасности.

– Прости, что сомневалась в тебе, – говорю я. – Что наговорила много ужасных вещей.

Горячие слезы обжигают щеки и ямочку под носом.

– Нет, – говорит мама, и ее дыхание греет мне макушку. – Это я должна просить прощения. Если бы только я рассказала правду с самого начала. Но я продолжала надеяться, что зов Подземелья обойдет тебя стороной. А когда этого не произошло… я перепугалась. Не знала, что делать. Но я не хотела, чтобы ты угодила в ловушку.

Перед моими глазами встает картинка из будущего, описанная Королевой Слоновой Кости. Как ни странно, там я не чувствовала себя пленницей. Я была счастливой, могучей и любимой. Хочется поделиться этим откровением с мамой, но я поклялась никому не говорить. Наверно, так оно и лучше. Единственный секрет, который я могу хранить, не чувствуя себя виноватой, потому что не рискну потерять свою силу, нарушив клятву.

Мамина рука проводит по моей спине до основания правого крыла. Пальцем она касается его тонкой, как паутинка, поверхности. Я чувствую легкий зуд в лопатке.

– Почему они появились? – спрашивает она.

На сей раз в ее голосе нет ни упрека, ни тревоги. Только любопытство.

Мои всхлипы эхом отзываются от стен, пока я пытаюсь придумать ответ. Что я могу рассказать маме про Морфея, который лгал и манипулировал – и все-таки заставил крылья пробиться? Как я отвечу, когда Джеба в соседнем купе терзают полузабытые образы, которых он никогда не видел в действительности? Это похоже на предательство.

Я прижимаю к груди обе цепочки с подвесками.

– Неважно. Они часть меня. Как и эта прядь в моих волосах. Как магия в крови. Они достались мне по женской линии, от тебя. Пора их принять. Нам обеим пора.

Мама крепче обнимает меня.

– Я покажу, как втягивать крылья обратно под кожу. И как убирать узоры на лице. Это умеют только полукровки. Тут есть небольшая хитрость.

Так странно говорить с мамой о наших нездешних чертах точно таким же тоном, каким мы обсуждаем моду и косметику.

– Может быть, потом. Сейчас я рада, что всё это у меня есть.

Она прижимается губами к моей макушке, а я перебираю цепочки с подвесками, чтобы услышать звяканье. Какая ирония судьбы: маме, очевидно, было так же трудно принять свою человеческую природу, как мне – волшебную.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в лицо. Мама недавно прибегала к помощи магии. Кожа у нее блестит, волосы шевелятся, как водоросли. Я касаюсь платиновой прядки.

– Не понимаю. Ты поклялась Первой Сестре своей жизненной магией и нарушила клятву. Почему же ты не лишилась сил?

– Я не нарушала клятвы, – говорит мама и улыбается. – Всё дело в формулировке. Я сказала: «Когда я вернусь, чтобы потребовать корону». Теоретически я так этого и не сделала.

Ее умение играть словами поразительно – мама мыслит точь-в-точь как подземцы, принимает всё буквально, искажает смыслы так и сяк, пока сказанное не начинает значить именно то, что ей нужно. Морфей был прав. Из мамы получилась бы превосходная Червонная Королева.

– Ты отказалась от короны ради папы.

Теперь каждый раз, глядя на маму, я представляю ее на троне.

– Ты отказалась от того, о чем мечтала всей душой, ради человека, которого даже не знала.

Она касается ямочки у меня на подбородке. Такой же, как у папы.

– Неправда. Я узнала его, как только заглянула ему в глаза. А потом он проснулся на моей кровати, растерянный и испуганный, и посмотрел на меня. И протянул руку. Очень спокойно. Как будто всю жизнь этого ждал. Как будто мы были давно знакомы.