Корона Подземья

Такое облегчение – закрыть дверь и больше не слышать насекомых. Но длится оно недолго: я замечаю, что гостиная пуста. Из кондиционера на стене дует сыростью. Обшитая деревянными панелями комната кажется маленькой и темной. Чистые полотенца и кухонные прихватки висят на папином любимом кресле – вельветовом, потертом, украшенном нашитыми маргаритками. В нем мама когда-то прятала сокровища из Страны Чудес. Их уже нет; только книги Кэрролла я храню в спальне.

– Мама?

Я кладу рюкзак на пол и заглядываю на кухню. Там пахнет шоколадным печеньем, которое остывает на столе.

– Интересно, где она, – рассеянно говорю я, но мои гости уже перебрались в коридор. Там на стене висят мои мозаики с насекомыми.

Папа вывесил их, после того как они получили несколько наград на окружной выставке, и отказывается снимать, как бы мы с мамой ни просили. Он сентиментален в худшем смысле слова, а мы не можем объяснить причину нашего отвращения, поэтому папа всякий раз одерживает верх в споре.

– Я же говорила, что она талантлива, – заявляет Джен, поправляя ремешок сумки.

Морфей молча кивает.

Джен останавливается у своей любимой мозаики – «Сердцебиение зимы». Перекати-поле и серебристые стеклянные бусины выложены в форме дерева. На кончике каждой ветки – сухая ягода остролиста, как будто дерево истекает кровью. Фон – блестящие черные сверчки.

Морфей легонько прикасается к ягодам, словно пересчитывает их.

– Похоже на необыкновенный сон, – говорит он и через плечо смотрит на меня.

В его голосе – гордость и грусть.

Это самое дерево растет в Стране Чудес. У него алмазная кора, а с ветвей стекают жидкие рубины. Морфей привел меня туда во сне, когда мы оба были детьми. Я создала «Сердцебиение» несколько лет назад, воплощая подсознательный образ, полузабытое воспоминание.

Все мои работы – это пейзажи Страны Чудес и подавляемые воспоминания о встречах с Морфеем. Несомненно, его самолюбию приятно, что он вдохновляет мое искусство. Ну, или просто не дает мне вздохнуть.

Скорее второе.

– Так. Ладно, Эл, – говорит Джен и направляется к моей спальне. – Бал завтра, а платье само себя не дошьет.

Прежде чем последовать за ней, я заглядываю в комнату родителей. Мамы там нет, и в ванной тоже. Странно. В комнате пахнет ее духами, как будто она была здесь минуту назад.

Мама всегда дома, когда я прихожу из школы. Она не водит машину, а значит, кто-то за ней заехал.

Или, хуже, кто-то ее похитил.

Я мысленно сигналю Морфею. Полностью погруженный в свои мысли, он осторожно водит пальцем по «Лунному свету убийцы», стараясь не касаться синих бабочек. Я кашляю.

Морфей поднимает голову.

– Ты что-то хотела, детка?

Я смотрю через плечо. Джен уже открыла швейную сумку и выложила на мою кровать сантиметр, мелок, наперсток и коробку с булавками. Повернувшись к Морфею, я вижу, что он рассматривает последнюю мозаику.

– Червонной здесь не было, – говорит он, прежде чем я успеваю озвучить свои тревоги. – Всё слишком аккуратно. Ты сама знаешь, какой хаос остается после нее. И потом, она хочет прочитать твои мысли. Если бы Червонная нашла твой дом, мозаики бы пропали.

Мои страхи мгновенно рассеиваются. Но все-таки я не готова оставить его одного.

– Морфей, – шепотом зову я.

Он поворачивается.

– Ничего тут не трогай. Обещай.

Морфей хмурится, словно это предположение его оскорбляет.

– Клянусь. Отвлеки свою подружку, а я пока погуляю здесь. Может быть, твоя мама оставила записку.

Не без некоторого колебания я оставляю Морфея осматривать дом, а сама захожу в комнату и закрываю дверь. Солнечные лучи льются сквозь полуприкрытые жалюзи, и в воздухе видны пылинки. Всё на своих местах: трюмо в углу, рисунки Джеба на стенах, угри в тихонько гудящем аквариуме. Однако я не в силах успокоиться. Мамиными духами здесь пахнет сильнее, чем в других комнатах. Такое ощущение, что она стоит прямо передо мной, только я ее не вижу.

Я вздрагиваю.

– Да, я тоже так подумала, – с улыбкой говорит Джен, доставая платье из полиэтиленового чехла. – Получилось даже лучше, чем в кино, правда?

Она прикладывает платье к груди.

Оно именно такое, как я представляла. Я испускаю восхищенный вздох. Когда мы с Джен придумывали себе костюмы для «сказочного бала», я точно знала одно: я не надену ни кринолин принцессы, ни расшитую блестками юбочку феи Динь-Динь.

И я вспомнила одно платье из дурацкого ужастика, который мы смотрели с Джебом, Корбином и Дженарой – «Зомби-невесты в Лас-Вегасе». Оно было изящное, с открытой спиной, узким корсажем и длинной юбкой, элегантно порванное и покрытое серовато-синими пятнами замогильной плесени. Оно совершенно необъяснимо понравилось мне.