Корона скифа (сборник)

Прощай, прощаль!

Жена Степана Туглакова, Евдокия Федоровна, рвала волосы и выла, когда в их доме появились люди с улицы Миллионной из штаба Союза русского народа, чей лозунг: «За веру, царя и Отечество». Царя-то, говорят, уже нет, а общество осталось. И вот солдат, не солдат, но человек с ружьем, в богатой бобровой шапке, в новых сапогах, суконных галошах предъявил Степану мандат, в котором было сказано:

«Срочно! Совершенно секретно! Во имя спасения России и русского народа, нужно срочно сплотиться и собрать средства для борьбы. Как нам известно, в доме у Степана Туглакова находится картина знаменитого ныне на Западе художника-футуриста Кармина. В интересах борьбы за дело русского народа предлагаю упомянутую картину у Туглакова изъять. И тайно переправить со специальными экспедиторами в Петроград по отдельно указанному мной адресу.

Манасевич-Мануйлов».

Туглаков прочитал мандат и строго сказал:

— Я большие деньги отдал за картину «Прощаль», и ваш Манасевич-Мануйлов мне не указ. У меня сын Савелий в битвах за русский народ погиб, слышите, баба моя ревмя ревет. Из Омска написали, что сейчас все похоронные команды на оборону города кинуты. Некому Савелия родителям доставить. По нынешним временам это непросто. Вот вы и помогли бы мне в этом, я ведь тоже русский человек.

Человек в полувоенной форме и собольей шапке скомандовал своим бородачам:

— Обыскать все, найти картину!

— Стрелять буду! — взъярился Туглаков, раскрывая шкатулку в которой у него хранился револьвер. Но бородачи тотчас наставили на него свои револьверы. Евдокия Федоровна от обиды взвыла еще громче. Союзнародцы картину увидели сразу же в новом просторном зале, который Туглаков построил специально для обзора этого громадного полотна. От красных картину в сарае уберег, а от этих не спасся, выставил на показ. Вот тебе, бабушка, и юрьев день! Ай, ай, ай!..

Ярость в его душе еще кипела, когда в дом вошли новые посетители: Федька Сомов на костылях, Аркашка в форме мотоциклиста, Фаддей Герасимович в старом солдатском мундире без погон и Коля Зимний в хорошем костюме.

Аркашка принялся кричать:

— Как смели вы обмануть юношу, сироту, всучив ему никуда не годные керенки, дав труху вместо денег! Давайте другие деньги, иначе мы вызовем полицию! — при этих словах Аркашка картинно принял позу сеятеля и начал посыпать полы керенками.

Оглушенный несчастьями, валившимися на него одно за другим, Туглаков не гневался, сил не хватило. Он только сказал:

— Парень! Не вопи ты так. У нас сына Савелия убило. Лежит в Омске, а вывозить тело некому. Я дела бросить в такое время никак не могу, а баба разве это сумеет? Вы втроем подрядились бы, съездили. Я тебя, Папафилов, знаю, ты шустрый.

— А сколько дашь? И опять же керенками платить будете?

После этих слов Евдокия Федоровна вскочила с залитого ее слезами кресла:

— Какими керенками? Во, возьмите! И это, и это! — она срывала с себя золотые серьги и кольца. Продадите по дороге. Вернетесь, привезете сынка — еще дам столько же. Степушка! Дай царских тысяч двадцать, чтобы в вагоне-холодильнике место было для Савелюшки. Дай им и на проезд туда и обратно. Только не обманите мать! Вот этого юношу я знаю, сколько раз во Второвском пассаже у него туфли примеряла, скромный такой.

— Вот по знакомству-то вы его и обманули! — не удержался от упрека Аркадий.

— Да не обманули. Кто ж его знал, что керенки ходить перестанут? Вы мне Савелия привезите, я Коле все возмещу теми деньгами, которые будут в ходу… — Клянусь! — воскликнул Туглаков.

На улице Аркадий сказал:

— Отлично все устроилось. И мне, да и Федьке надоело на Цусиму горб гнуть. Прокатимся. И Коля с нами. А Фаддей Герасимович пусть ждет, когда мы Савелия доставим, Туглаков рассчитается, то тут и будет Фаддею Герасимовичу корова.

Кривыми улочками они вышли к Обрубу, перешли Каменный мост, около моста стоял дом Банникова, глядящий окнами и на мост, и на Ушайку. В доме размещался трактир «Эрмитаж». Вдруг раздался треск, звон, в одно из трактирных окон выскочил рыжий еврей в черном лапсердаке, в сапогах с высокими голенищами и лакированном картузе, и завопил:

— Караул! Грабят!

Аркашка оживился:

— Айда! Поможем!

— Зачем связываться? — сказал Коля, — нас не касается.

— Не скажи, в таком деле всегда поживиться можно! — крикнул Аркашка и побежал за рыжим. Из трактира выскочил плотный господин в котелке и вытянул вперед руку с револьвером и выстрелил пять раз подряд:

— Ложись! Ложись мать вашу, дырок наделаю!

Аркашка остановился, рыжий присел:

— Ой я ранетый!

Рыжий потрогал свой зад, поднял руку, растопырил пальцы, дрожащими губами лепетал:

— Ой, мокро, ой, я ранетый.

— Ты не ранетый, ты сранетый, — сказал Аркашка, — ухватив рыжего за плечо. Ты понюхай ладошку, воняет!..

Тут подбежал к ним плотный господин и крикнул:

— Все, которые прохожие, ко мне! Вяжите этого типа и в свидетели пойдете! Я следователь по особо важным делам, фамилия моя Соколов. Беру Юровского Якова, цареубийцу…