Короткий деловой визит

По мере того как его фигура отдалялась, краски костюма серели и приобретали металлический отлив; вот он завернул за угол старинного корпуса биостанции и пропал из виду. В этот же миг над Шебетовским перевалом замельтешили разнокалиберные гелиглайдеры, мобили и даже дельтапланы — приказ Дашкова выполнялся неукоснительно. Через несколько минут исчезли и они.

А Дашков с Фаттахом снова опустились на разогретые солнцем доски, невесело усмехаясь собственным мыслям, — бригадир космических монтажников без бригады и член Совета, который никогда уже не вернется к тому, чтобы манипулировать, формулировать, моделировать и функционировать… Оба молчали.

— М-да, — первым не выдержал Фаттах, — это, конечно, прекрасно развивать в каждом свое, индивидуальное, но ведь должно же быть и что-то общее, иначе нельзя…

— Общее будет всегда. Можно одинаково любить вот это все, — Дашков развел руки, словно собираясь обнять Карадаг вместе с бухтой, — но один из этой любви пишет картину, другой собирает камешки, а третий отправляется на Луну — найти там такую же горушку и назвать обязательно тем же именем, а не своим, заметь.

Они замолчали и стали глядеть в сторону перевала. Минут двадцать прошло в томительном ожидании, а затем откуда-то снизу выпрыгнула серебристая «волнушка» и, не рыская, вертикально пошла вверх, не оставляя за собой следа.

— Петр Палыч! — ахнул вдруг Джанг. — Мы ведь даже не спросили, как его зовут! Может, я попытаюсь с ним связаться, пока он еще не вышел за пределы атмосферы?

— Давай, давай, — сказал Дашков. — Отличная мысль!

Фаттах со всех ног ринулся в кабину связи.

Дашков больше не глядел на небо, в котором уже не было видно растворившейся в синеве серебристой точки, а с любопытством рассматривал скумбрию, продолжавшую крутиться вокруг кузнечика: голову и ноги она благополучно объела, но на крючок не попалась. Потом перевел взгляд в сторону перевала. Редковатую зелень уже тронула роскошная накипь осеннего пурпура. Дороги отсюда видно не было, но он хорошо представлял себе эту темно-синюю, как спинка скумбрии, асфальтовую ленту, которая уводила на запад, чтобы к вечеру сомкнуться с заходящим солнцем. Стояла полуденная тишина, и только из полуоткрытой двери домика связистов доносился монотонный голос Джанга, призывавшего пришельца откликнуться.

Дашков наклонил голову набок и, представив себе невероятное упорство Фаттаха, усмехнулся: ведь сколько еще времени этот славный парень будет вызывать совершенно пустой корабль…