Коротков

Казалось, все сошло благополучно. Разведчики доехали до столицы без приключений, документы их были в порядке и при проверке в пути следования ни малейшего подозрения не вызвали. Об их задании ни гестапо, ни абвер заранее знать не могли, да и не знали. Под наблюдение они попали лишь с того мгновения, как установили связь с берлинским подпольем. Местонахождение Хесслера гестаповцы выявили почти сразу, но квартиру, где поселился Барт, почему-то выследить не сумели.

В середине августа в Центре приняли радиограмму от Хесслера: «Прибыл благополучно. Встретил “Тенора” и беседовал с Харро. Все обстоит благополучно. Группа значительно выросла за счет антифашистского пополнения и ведет активную работу. Аппаратура работает[115], но по непонятным причинам связи, тем не менее, нет. По получении сигнала о приеме радиограммы дополнительно сообщу информацию “Корсиканца” и “Старшины”. В настоящее время озабочен жильем».

Передачу Хесслер вел из ателье Оды Шотмюллер. В дальнейшем для этой цели он пользовался также и квартирой Эрики фон Брокдорф.

В конце августа 1942 года в Берлине, а затем и в других городах начались аресты. За считанные дни в тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе, Кантштрассе, Александерплац, а также в женскую тюрьму на Барнимштрассе было брошено сто девятнадцать человек. Впоследствии это число возросло еще на несколько десятков.

В случае провала разведчика, тем более, группы разведчиков, принято, да и просто необходимо, хотя бы для предотвращения подобных неудач в будущем, найти причины происшедшего. Еще совсем недавно во всех бедах и несчастьях винили непременно «изменников» и «предателей». Это было удобно во всех отношениях для начальства, особенно высокого уровня, поскольку снимало с них ответственность за трагедию, к тому же укладывалось в фальшивую «теорию обострения классовой борьбы», повсеместного проникновения скрытых «врагов народа» и тому подобное. (Хотя, разумеется, случаи предательства иногда имели место.) Однако почему-то никто не задавался вопросом, почему это же самое руководство так скверно вело отбор для работы в разведке, допускало проникновение в нее людей недостаточно стойких, а то и прямых врагов.

Мало кому известно, что из сотен существовавших во время Великой Отечественной войны на территории СССР подпольных молодежно-комсомольских организаций, разгромлены спецслужбами оккупантов были все до одной. Уцелели в силу каких-то конкретных обстоятельств лишь отдельные их участники. Так неужели все эти патриотические организации и группы были напичканы изменниками и предателями?

В советской исторической и художественной литературе тех лет просто не принято было учитывать профессионализм, опыт и возможности, которыми располагала вражеская контрразведка, шла ли речь о гестапо, абвере, СД или уголовной полиции.

Естественно, что умы историков, литераторов, вообще общественности уже более полувека волнует проблема гибели «Красной капеллы». Называется много причин (в том числе и непременное предательство), кроме самых очевидных, причем не только для профессионалов разведки, и вовсе не запрятанных в самые глубокие тайники спецслужб.

Такой знаток многих тайн, сам высокопрофессиональный специалист, покойный генерал-лейтенант Павел Судоплатов называл как главные две следующие причины: первое, наличие в «Красной капелле» значительного числа лиц пресловутой «еврейской национальности», то есть евреев, что делало их легкоуязвимыми для того же гестапо, и второе — то, что участники многих групп в нарушение правил конспирации поддерживали между собой линейную связь.

Что можно сказать по этому поводу?

Во-первых, в берлинских группах евреев не было вообще. К 1942 году, когда в Берлине начались массовые аресты, в Германии евреев фактически не осталось. Часть из них успела эмигрировать еще до войны или бежать нелегальными путями, или была истреблена, или находилась в лагерях смерти. Незначительная часть германского еврейства, пока пребывавшая на свободе, сидела под таким плотным колпаком гестапо, что ни о каком ее участии в подполье и речи не могло быть.

Во Франции, Бельгии и некоторых других оккупированных странах евреев в советской разведке действительно было много. Но тот же «Кент» (Анатолий Гуревич) жил и действовал по паспорту уругвайца. «Большой Шеф», он же «Жильбер», он же «Отто» (то есть Леопольд Треппер) имел набор различных документов, но ни одного, разумеется, в котором была бы отметка о его принадлежности к еврейской нации. Охоту за ними обоими вели крупные криминалисты гестапо и абвера как за вражескими крупными разведчиками. Ни гауптштурмфюрера Гиринга, ни его преемника Панвица абсолютно не интересовала национальность как Треппера, так и Гуревича. Еврейскую проблему в смысле ее «окончательного решения» начальство поручило оберштурмбаннфюреру Эйхману, он ею и занимался.